Командир батальона беспилотных систем 58-й отдельной мотопехотной бригады Сергей Варакин рассказал обо всех существующих в обществе проблемах. Анна Мирошниченко и комбат обсудили, почему коррупционеры продолжают воровать во время войны, как следует наказывать взяточников, почему мы не сможем выиграть эту войну, а также почему государство не снабжает подразделения беспилотными летательными аппаратами.
– Приветствую, друзья. Меня зовут Анна Мирошниченко. Спасибо, что смотрите наши интервью. Не забудьте подписаться на наш канал, ставьте лайки нашим разговорам и, конечно, комментируйте все, что вы слышите, и тогда наши продукты увидят как можно больше украинцев. Сегодня меня в гостях командир батальона беспилотных систем 58-й отдельной мотопехотной бригады. Это Сергей Варакин. Сегодня он находится в Харьковской области. Я в Киеве, поэтому у нас будет такая дистанционная с ним связь, но нам есть о чем поговорить. Этот разговор будет больше не о военной стратегии, а о внутренней кухне. О том, что происходит внутри страны. И как это, по сути, влияет на события на фронте. Я очень хочу, чтобы вы дослушали этот важный разговор до конца.
– Сергей, здравствуйте и слава Украине!
– Героям слава, приветствую вас, приветствую всех, кто нас смотрит.
Кто такой Сергей Варакин?
– Я очень благодарна, что вы согласились на разговор с нами. Я знаю, что не так много времени и возможностей у вас, чтобы общаться с журналистами, но все-таки действительно очень благодарна. Почему я захотела поговорить с вами, Сергей? Потому что я вижу по Фейсбуку, что вы, знаете, есть военные, которые все же придерживаются определенных стандартов и не готовы говорить о темах, которые не ко времени, об этих "внутряках", знаете, армейских, о которых мы, как правило, не выносим эти темы для обсуждения. Но, судя по вашему Фейсбуку, вы говорите вещи, такие неприятные, я думаю, и неудобные для наших высокопоставленных должностных лиц. Я всегда хотела спросить: вам не страшно озвучивать какие-нибудь скандальные вещи и реагировать на них? Все-таки вы человек военный?
– Смотрите, во-первых, я – человек не военный, потому что в 2014 году, когда я пришел помогать армии, я был волонтером, а потом уже стал военным. И у меня нет этого, как у многих, к сожалению, военных, карьерного роста, что мне нужно дослужиться до генерала, уйти на пенсию в чине полковника или генерала – меня это вообще никогда не беспокоило. Так случилось, что я стал расти по должностям, по званиям. Лучшее время, наверное, было, когда я был младшим сержантом и командиром взвода снайперов. Это было лучшее время, пока не пришлось стать офицером, и тогда уже пошли эти звания, уже дорос до майора, уже дорос до командира батальона, но у меня нет этой цели. То есть для меня всегда было важно: бойцы мои, максимальная эффективность моего подразделения, максимальное уничтожение врага, справедливость и четкие правила игры. Это для меня важно. Все остальное, не выражаться или еще что-то, меня это меньше всего волнует.
– А не достается ли вам, Сергей, за то, что вы там то и дело пишете неудобные, как я сказала, посты, в частности, в соцсетях?
– Смотрите, я не пишу, что там что-то лживое. Я говорю так, как оно есть. Я – прежде всего гражданин Украины, потом уже я военный. И пусть не путают люди, вот военные должны молчать, военные должны это, военные должны то... У нас что-то очень много обязанностей, но мало кто прислушивается, выполняют ли наши права. Поэтому у меня есть права, право – это говорить.
Как подразделение Варакина встретили в Харьковской области?
– Разумеется, тогда говорим. Вы сейчас находитесь в Харьковской области, это не секрет, работаете там, но вы когда туда переехали, перебазировались в Харьковскую область, вы были удивлены, я так поняла, самим городом или тем, как там встречают военных? Или как с вами там контактировали? Что не так с харьковчанами?
– С Харьковом я никогда не сталкивался, потому что 10 лет войны я его просто проезжал, мне всегда нравился Харьков, он невероятный, это, наверное, самый лучший город в Украине, который я видел, с шикарными дорогами, но я просто проезжал его. А поскольку нас сюда перебросили, мы начали искать, где базироваться, где размещать там тыл, где размещать строевую, кадры и тому подобное. И здесь, мы поняли, максимально плохо настроены. То есть Донбасс действительно отдыхает по соотношению к Харькову. Многие риелторы или действительно, ага, военные, там дом – на Донбассе мы снимали дома по 15-20 тысяч. Здесь 30-35, а если военные – 70. А многие просто говорили: "Нет, не сдадим военным, потому что вы – военные, будет прилетать сюда". И они даже не скрывают своей агрессии, своей ненависти. Я не понимаю почему.
– Вы для себя, как между собой с ребятами обсуждали эту тему? Почему? И были ли у вас, может быть, там скандалы с местными, когда вы объясняли?
– Еще не было, пока мы стараемся максимально толерантно с ними общаться. Но, как мне сказал мой бывший командир Кащенко Дмитрий, он говорит: "Серый, с 14 года Харьков был максимально пророссийский. Люди с Донбасса говорили: ну чего вы нас обвиняете? Там нормальные адекватные люди. Вон на свой Харьков посмотрите, у вас там просто трэшак". И, видимо, так, глядя на то, как мы воевали в Херсонской, как мы воевали на Донецкой, как мы воевали в Луганской области, такого мы не видели, к сожалению.
– То есть вы утверждаете сейчас, что Харьков – это пророссийский город? Правильно ли я поняла? Я здесь немного не соглашусь.
– Не будем политизировать. Харьков – это не пророссийский город. Харьков – это прекрасный украинский город. Люди здесь, которые есть, два человека из всех, к кому мы обратились, а нам нужно было очень много зданий по линии фронта, согласились нам просто бесплатно отдать свои дома и сказать: "Чуваки, живите". Это люди, которые с 2014 года нам помогают, с 14 года являются гражданами Украины. Нет, украинским народом, потому что это разные немного вещи. А в большинстве своем люди были против, чтобы мы здесь базировались.
– Если кто-то нас смотрит из Харькова, очень хотелось бы услышать и другую сторону. Друзья, если вы харьковчане, напишите нам, пожалуйста, какое у вас отношение к военным. Если вы из других городов, возможно, тоже сталкивались с подобным, то тоже хотелось бы услышать комментарии. Или поддерживайте наших военных и тоже мы вас за это поблагодарим.
Какие зарплаты у военных?
– Сергей, а что по поводу материального обеспечения сейчас военных? Раз за разом встречаю то, как военные жалуются, что им приходится и то покупать, и что-то еще, и часть зарплаты, добрую часть, я думаю, что процентов 70, вы тратите на собственные нужды. Вы – командир, обеспечено ли ваше подразделение материально сейчас всем, что вам нужно?
– Смотри, меня очень удивляет, когда я смотрю там какие-то доклады на верхах, и там доклады, что все хорошо, все есть, всем обеспечены.
– Пишут – все есть, и говорят – все есть.
– И ты потом такой смотришь на это все, что там у тебя, а это 90% ты сам нашел, достал, купил. И такой – ну в принципе да, мы всем обеспечены, но не благодаря вам, а благодаря самому себе и людям, которые тебе верят и помогают все время на войне. Смотри, меня очень беспокоит эта тенденция, когда там бойцы не зарабатывают этих несчастных 100 тысяч. Потому что я недавно смотрел Клива из К-2, он также об этом говорил, что 100 тысяч, вот боец вышел там за 2 километра или за 3, он уже 100 тысяч не получает. Это неправильно, потому что все подразделения действительно 60-70% сейчас зарплаты вбрасывают в подразделение, чтобы воевать, чтобы купить весь тюнинг для того, чтобы FPV полетели, или для того, чтобы оборудовать блиндажи, или для того, чтобы купить боеприпасы, мины, у кого-то выменять на что-нибудь или отремонтировать автомобили, это очень много. Вот мне за прошлую неделю сожгли пять автомобилей. Три автомобиля нужно ремонтировать очень серьезно, это в районе 300 тысяч. И это мы все время, анти-FPVшники мои говорят: "Командир, надо купить оборудование". 150 тысяч, 40 тысяч. И так каждый день ты тратишь огромную кучу бабла. Я полностью соглашусь, что если боец не постоянно в окопе, для этого есть вот этих 70 дополнительных тысяч. Это, во-первых, поэтому 120 тысяч это должен быть такой у бойца, который в зоне боевых действий, это минимум. Есть максимум, это 120 и плюс этих 70, 190 будет получать, это окей. Дальше мы, вот сегодня в Верховной Раде я смотрел, пока ехал, слушал, голосовали за какие-то поднятия еще каких-то...
О повышении налогов и кто ворует деньги
– Да, повысили налоги.
– Налоги повысили. То есть это действительно наш украинский народ сегодня Верховная Рада сделала еще беднее. Ведь они не подняли зарплату, они просто подняли налоги. Это значит, что нам будут еще меньше помогать. Бизнес будет нам меньше помогать, люди нам будут меньше донатить. Я не понимаю, как в воюющей стране вообще может такое происходить? Как вообще в Украине могут происходить такие вещи, как кражи, массовые кражи? Я общаюсь с бизнесом, с теми, кто нам помогает, люди "при бабле" и они говорят: "Серый, мы сами в шоке, даже при Яныке так не воровали и не занимались беспределом, как это делают сейчас".
– Так а кто ворует, Сергей?
– Кто ворует? Ну зачем ты сейчас провоцируешь меня?
– Мы же говорили о том, что это откровенный разговор, о темах "не ко времени".
– Главы МСЭК, ТЦК-шники, налоговики, всевозможные силовики, обворовывающие все, что только можно. Министерство обороны каждый день зашкварит с каким-нибудь баблом, миллиардами, где куда-то просто девается бабло. Человек просто потом... Это самая "дичь", которая меня больше всего вкуривает, это когда чувак накрался, накрался, накрался миллиардов и самое большое для него наказание – это снятие с должности. Ну в смысле – снятие? Все, то есть чувачок себе – здравия желаю, я себе накрался, поделился, меня не посадили, я себе уехал. Следующий... Это, знаешь, как где-то в спортзале ты покупаешь абонемент, там на год, вот так. Да, покупаю должность в министерстве – накрался, накрался, накрался, все, заработал, следующий покупает себе абонемент. Вот у меня такое впечатление, что в 2019 году, в Трускавцах, проходил действительно тренинг по зарабатыванию и грабежу страны. Ну вот мы смотрим сейчас на это все, что происходит, каждый день какой-то зашквар, каждый день журналисты показывают нам, бойцам, которые здесь воюют, погибают, остаются без ног, без рук, теряют здоровье, жизнь, семьи, потому что семьи распадаются. И вот мы с максимальным ощущением справедливости, вот это, это каждый день наблюдаем.
О зашкварах
– Я думаю, что очень бьет фотография эта, славная, из семьи Крупы, там, где доллары просто лежат на кровати, и мужчина так что-то перебирает.
– Проговорим эту ситуацию. То есть ты понимаешь, что это Хмельницкий, это просто нашли дома шесть "лям", это нашли то, что не успели там вывести в крипту, купить какую-то недвижимость за границей, все, что вывелось, вот несчастных шесть лям нашли баксов. Я считал – мне, чтобы полностью обеспечить свое подразделение максимально круто, мне нужно там 10 миллионов долларов. Вот чтобы я круто себя чувствовал, самолеты и все-все-все. А тут ты просто видишь, как мусор, эти деньги валяются по всему дому у этих бедняг, которые просто не смогли их куда-то деть. Это вкуривает, это злит, это бесит. Сейчас в армии две проблемы: это снабжение всем необходимым, а самое главное – это люди. И ты понимаешь, что этих шесть миллионов, а ты прибавляешь еще всем, с кем поделились, это пусть там 20 миллионов, разделить хотя бы на 10 тысяч долларов, сколько людей не пришло в армию. Сколько человек не стало с тобой рядом в окопе, сколько людей не воюет. И ты действительно понимаешь, что война действительно для бедных?
То есть те люди, которые смогли откупиться, вот меня подвозили очень много самодостаточных людей, мотивированные люди, которые пришли из бизнеса, пришли с хороших зарплат, пришли из хорошей жизни. И они воюют, они знают, зачем они воюют. А много в армии, к сожалению, тех, кого поймали и кто не смог занести этих 10, 20, 30 тысяч долларов и откупиться. Ну, так не должно быть. Да действительно не должно быть.
Как поступить с коррупционерами?
– Что делать, Сергей, с коррупционером? Или это неизлечимая болезнь украинцев при любой власти?
– Это излечимая болезнь. Должна быть воля. Должна быть воля наверху не воровать. Должна быть воля наверху пресекать жестко, наказывать жестко. Напишешь заявление на увольнение или будет суд. Я даже записал это. Есть там какое-то количество сотен дел этих коррупционных. Два, какие там нашли, действительно по обоим есть приговоры, и то там апелляции идут. Два. Среди этих сотен дел на миллионы долларов – два дела. То есть, ты представляешь, насколько коррупция повсюду? Судьи, прокуроры, верх. Ибо все связаны друг с другом. Кто угодно там скажет, чуваки, давайте меня вытаскивайте, потому что я со всеми с вами делился. Я сейчас начну тогда говорить. И, конечно, ему говорят: давай посиди немного. Сейчас 60 дней, там остальные, мы сейчас что-то придумаем. И мы видим, что все придумывается. Людей отпускают, люди себе… эта сейчас Крупа, она откупится, она выйдет. И она буквально, я думаю, что через несколько дней она как-то пропадет из страны. Как можно пропасть? Вот я хочу убежать. Вот как мне взять бежать из страны? А они как-то уезжают, эти все дмитруки-коллаборанты и другие, они просто как-то уезжают. То есть повсюду "башляют бабки". Должна быть воля на самом верху, чтобы этого не было.
Если они этого не могут сделать, то они действительно доиграются с тем, что бойцы начнут заниматься плохими вещами и сами решать, что плохое, а что хорошее.
Будут ли военные заниматься политической деятельностью?
– Бойцы, с которыми я контактирую, военные, я постоянно спрашиваю, хотите ли вы пойти в политику, что-то менять в государстве. Ну это в случае победим, дойдем до финала. Вы знаете, что немногие люди готовы пойти в политику и что-то решать, и встать на место тех, кто руководит сейчас. Они говорят, что у них очень обостренное чувство справедливости. И они просто не уверены, как они будут себя вести.
– Смотри, я знаю очень много политиков. С 2014 года мне предлагали несколько раз присоединиться к той или иной политической партии. Я отказывался, потому что говорил – ну, чуваки, свой авторитет я завоевал на войне. Меня люди уважают, меня люди ценят. Когда ты идешь в политику, каким бы ты ни был классным, с хорошими намерениями, ты через полгода либо ломаешься и идешь по течению, либо тебя выгоняют, либо тебя судят, сажают и так далее. Ее всю полностью менять надо – всю систему. Должен быть менталитет у человека, так как сейчас у многих уже есть менталитет – мусор не бросать из машины и окурки, многие уже это делают. Вот должен быть такой же менталитет – не надо воровать. Вот лежит на лавочке кошелек, не надо его брать. Это лежит чей-то кошелек. У нас, к сожалению, такого нет. У нас все гребут, гребут, гребут. Вот мы пришли на пять лет. Все. Мы должны по максимуму выжать из этой страны. Но фиг с ним, чтобы вы вытаскивали это до войны, но во время войны воровать у нас, потому что это мы не получаем боеприпасов, мы не получаем бронированную технику, мы не получаем самолеты нормальные. Я – командир батальона беспилотных систем, я не получил еще ни одного, ни одного средства. Я нахожу возможность покупать самому все это.
- Главные новости дня без спама и рекламы! Друзья, подписывайтесь на "5 канал" в Telegram. Минута – и вы в курсе событий.
– То есть от государства ничего не получаешь?
– Нет. Ты подаешь заявки, тебе пишут: ой, мы там дали вот на все там ОТУ или ОСГВ. Ты такой, а мне? Ну, короче, там где-то там необходимо, там направление горячее. Я говорю: чуваки, так я каждый день выполняю задания. Точно так же, может, меньше, если у меня завтра будет обострение больше чем там, то что будем говорить тогда? А нет ничего. Ну просто нет ничего.
– Ну, а причина, Сергей, действительно, возможно, нет, или это какие-то бюрократические моменты? Все-таки.
– Я звоню производителям, они говорят: "Чувак, у нас все хорошо, мы поставляем. Мы поставляем, оно куда-то уходит, много средств забрала себе Минцифры". Куда эта Минцифры девает все это, я сам не знаю. Очень много у меня вопросов, а ответов я нахожу очень мало.
Почему Украина приостановила процесс бронирования?
– Сейчас, кстати, приостановили бронирование и будут делать аудит, я так понимаю, проверять кто, как там, справки и всякое такое. Как вы относитесь к этому? Ну, как вы относитесь к экономическому бронированию?
– Просто будет повторно "учет" и все. Ну, "облетят" еще раз тех чуваков, потому что подставлять самих себя никто не будет. Сейчас единственное, что хорошо сделали и надо над этим еще поработать, это действительно, что сейчас части, мы сейчас можем заниматься рекрутингом без ТЦК, без этих учебных центров. Это очень важно, потому что я сегодня утром только столкнулся с тем, что мои в учебном центре четыре человека мне звонят, говорят, приехала бригада и забирает твоих людей. Я говорю: "В смысле забирает моих людей? У них есть отношение от меня". А уже с субботы не работает отношение, все, уже по-другому. И ты сидишь и думаешь, какой нафиг рекрутинг, если у тебя забирают людей по распределению того-то, того-то органа. Это сейчас будет единственное классное, круто, когда я сам буду через свою часть набирать людей. Я сам буду их учить. Потому что ни один учебный центр не научит так качественно бойца, как научит твой командир взвода, командир роты. Однозначно, только в бригаде этот боец сможет получить действительно качественное обучение.
– Какие сейчас бойцы к вам попадают и откуда они? Кто они? Этот портрет бойца осенней кампании, скажем так.
– Смотри, так нельзя говорить, потому что в мое подразделение еще с 16 года просто так ты не попадешь, у нас очень четкий отбор всегда был по трем критериям. Это, первое, у нас никто не бухает, потому что не пью я никогда в жизни. "Б" – будешь ли ты воевать, если тебе не будут платить зарплату? Убираем мотивацию зарабатывания денег. И третье, у нас идеальная дисциплина, но полное отсутствие военного устава, потому что мы люди все, почти все у меня, люди не военные, но при этом у нас идеальная всегда дисциплина. У нас не было ни разу "залетов" никаких. Люди ясно понимали, почему они здесь, для чего они здесь. Если ты – нормальный чувак, мы тебе дадим все, для того чтобы ты комфортно, качественно...
– Я еще хочу вернуться тоже к одному бойцу, вернее, и бойцу, можно сейчас так говорить, это режиссер Олег Сенцов. Пожалуй, вы тоже подписаны на него в Фейсбуке, вот он тоже активно.
– Мы дружим, мы сталкивались часто на фронте.
О демобилизации
– Я обратила внимание на его сообщение, там, где он написал о том, что произносить слово "демобилизация" скоро станет вообще противозаконно. Хочу услышать, Сергей, ваше отношение к демобилизации. Как это должно происходить? Может ли быть справедливая демобилизация в нашей стране?
– Это очень сложный вопрос, который мне постоянно задают, и я его сам себе постоянно задаю. Мы уже прошли, что война для бедных. И тут еще самое главное, мало того, что война для бедных, этот боец, который идет воевать, защищать, нет, не так, у гражданина Украины есть обязанность защищать свою страну. Каждый сознательный гражданин идет защищать свою страну, он входит, а вот выхода у него нет. У него, к сожалению, первый – это "200", убитый, второй – это "300", раненый, третий вариант – это СОЧ. Это три варианта есть, или очень быстро сделать так, чтобы твоя жена родила троих детей. Повезет, если с первого раза тройняшки будут. Поэтому, какие варианты? Очень много я слышал разных предложений давать бойцам отпуска. Знаешь, отпуска – это круто. Но я смотрю по себе, я с 16 года ни разу не был в отпуске.
– Ни разу?
– Да, у меня есть такие бойцы, которые тоже не были. В этом году я должен был уйти в отпуск впервые за все время. Я взял отпуск, я купил билеты в гостиницу в Греции, купил билет на самолет. Думал, вот по-человечески с 16 года я заслуживаю нормально отдохнуть. Но на нас пошли накаты, враг начал нас активно штурмовать. Там было в день по семь накатов, по 11-14 единиц техники. И я себе, как всегда, моральное право не нашел для того, чтобы уйти в этот отпуск. Я отменил его, сгорели все билеты и все остальное. Отпуск? Я смотрю на тех ребят, которые ходят в отпуск на две недели – они расслабляются там и они перестраиваются, им тяжело потом первые пару дней, когда они возвращаются. Вот я могу по делам каким-нибудь уехать на день, на два. У меня нет этой перенастройки на гражданку. Я постоянно в войне, я постоянно в этом стрессе. Мне так уже проще воспринимать это все. Как делать бойцам, которые 24 на 7 в окопах берут на себя УАБ, ракеты, снаряды, гранаты, FPV, ланцеты и так далее? Их нужно действительно ротировать. Действительно, это нужно. Нужен штат, бригада, чтобы был большой. Потому что у нас раздували-раздували там эти бригады, наделали кучу этих бригад. А людей нет особенно там, так как раньше было, потому что там бригада, столько-то там тысяч народа. Сейчас мало людей.
– Мнение от главы Министерства внутренних дел следующее. Он говорит, если мы демобилизуем тех, кто отслужил два года, говорит, просядет фронт. Это я его цитирую. Действительно ли он просядет?
– Да, однозначно. Однозначно, потому что действительно сейчас весь фронт, ну честно тебе скажу, весь фронт держится вот на тех наших "стариках", кто уже давно на войне. На командирах взводов рот, которые уже давно на войне, потому что они знают, как это делать. Те, которые сейчас с каждым месяцем приходят, видишь качество их. Ну да, "печаль", по большей части "печаль". Но и то здесь все зависит от командиров. Над нами в прошлом году нависла угроза, после того, как у нас было неудачное командование, у нас была угроза расформирования бригады полностью. Потому что пришел там... Сейчас у нас очень крутой командир Шевчук Руслан, это невероятный человек, это невероятный воин, это человек с умом, это человек, который прошел всю войну и знает, как сохранить личный состав, а не просто об этом лялякать, и выполнять задачи. Над нами как-то нависла угроза расформирования бригады, нас должны были разорвать, раздать в другие бригады и все, и не было бы 58-й отдельной мотопехотной бригады. Мы тогда уговорили главнокомандующего и нас вывели на полноценное восстановление. Мы отдали всех нафиг – СОЧшников, алкашей, наркоманов, мы от них избавились и набрали совершенно новых людей. И нам дали четыре месяца и качественно, два месяца мы набирали людей, и два месяца нам дали полноценного качественного бригадного слаживания. И да, мы целый год показывали невероятные результаты. Мы шли вперед, проводили ночные штурмы. Такое немногие проводили. И это показали результаты, но это все зависело исключительно от командиров: командира отделения, командира взвода, командира роты, командира батальона, командира бригады. Вот нужно вот такие вещи внедрять. Необходимо давать людям полноценное восстановление. Не вывезти там на неделю, набить людьми и сказать, все, давайте, вперед, в бой. Такого не будет. Они скоро кончатся, эти люди.
– Мне кажется, что этот план прекрасен, но он вряд ли будет реализован в нашей стране. Я думаю, что вы сами как никто понимаете, что этого не будет.
– К сожалению, да, потому что я всегда говорю, что вот командование – это должны быть боевые офицеры. Это должны быть офицеры, прошедшие 2014 год от майора и вот как сейчас наш всеми уважаемый Драпатый Михаил Васильевич, недавно получивший звание генерал-майор, это человек, это с большой буквы человек. Нет ни одного человека, который не уважал бы этого генерала. Он всегда был с бойцами, он всегда ставил в первую очередь бойца, потом все остальное. Он знает, как воевать, он знает, кем-чем воевать, он знает, как управлять. Вот такого человека ты слушаешь и выполняешь все, что он тебе говорит, потому что ты прекрасно знаешь, что он не скажет глупостей. А когда к тебе приезжают чуваки, которые там, знаешь, все время просидели после академии в этих генеральных штабах, они поначитались этих книжечек 60-х годов, и вот они пытаются там руководить тобой. Как обычно показывает практика, это не работает. И, к сожалению, от этого гибнут бойцы.
- Читайте также: "Понимаем, что нас намного меньше, чем противника" – о Секретах работы рассказала снайпер бригады "Рубеж" НГУ в "Кто с Мирошниченко?"
Как выиграть войну и выйти на границы 1991 года?
– Мы проигрываем эту войну, Сергей?
– Мы не выигрываем эту войну. Я так скажу, я не скажу, что мы ее проигрываем. Мы воюем, мы достойно боремся, мы делаем все, что мы можем сделать, мы уничтожаем гораздо больше врага, чем они нас, но этого недостаточно. Те потери, которые есть, вот я недавно был на Ялтинской конференции, меня приглашали, и я там говорил, что с момента полномасштабного вторжения мое подразделение уничтожило более 1400 врагов. У меня погиб один, но я считаю, что это очень много. В этом соотношении, которое мы воюем с россией, это даже один мой погибший, это очень много. Потому мы пока не выигрываем.
– Тогда как нам эту войну выиграть?
– Я не думаю, как выиграть эту войну. Я думаю, как не потерять территорию, как не потерять людей. Я думаю только об этом. Эти мифические фразы, там, выиграть войну, "мы победим россию...", там еще что-то. Ну, для меня, для многих ребят, ну, мы так слушаем, это эти лозунги, ну, такое. Вот мы думаем действительно, как нам уничтожать врага, как нам не потерять территорию, как нам желательно выжить в этой войне.
– Я скажу, что очень много украинцев, ну, не очень много, ну, определенная часть до сих пор живет в надежде, что мы сможем выйти на границы 91 года, а нам об этом говорили в начале. Границы 91 года вообще это актуальная сейчас тема?
– Нет. Смотря, какие будут договоренности, на сколько, на какие уступки пойдет путин, что предложат ему за это, мировое сообщество, насколько его задавит мировое сообщество, чтобы он пошел на это. У этого карлика, у него очень много амбиций, потому что у него все в жизни хорошо. Он прожил жизнь, он войдет в историю как самое конченное создание XXI века, бабла у него хватает. Он ведет себя так. Ему по-барабану, что он бомбит украинские города, что он бомбит здания, бомбит детские сады, школы, что орки убивают наших гражданских. Это меня больше всего вкуривает, потому что до полномасштабного вторжения мы были уверены, что мы здесь воюем для того, чтобы вы там все жили спокойно, спали спокойно, гуляли спокойно, танцевали спокойно, пели спокойно. А сейчас, к сожалению, мы на это не влияем, и нас это очень сильно бесит.
Какие риски связаны с заморозкой конфликта?
– Чем опасна заморозка конфликта?
– Заморозка конфликта просто даст рашке сделать еще больше танков, самолетов, боеприпасов, потому что, смотришь на них – они очень сильно развиваются, они очень сильно бабло вбрасывают в армию. Да, они тоже воруют на этом, но они делают. Если у нас там какой-нибудь цех по производству чего-то, то у них сразу на пять тысяч километров завод появляется.
– Сергей, согласитесь, и мы так можем, теоретически, мы тоже можем производить?
– Мы можем. Если бы мы не так сильно воровали, то, может, и мы бы так могли. Необязательно в этой стране, мы могли бы в соседних, дружественных странах открывать производство. Бизнесмены бы вкладывали в это деньги, будь это все прозрачно, если бы всех допускали к этому, если бы к тендерам допускали. Куча сейчас производителей, которые делают крутые вещи, но почему-то эти вещи никто не покупает.
О действующих депутатах
– По поводу наших международных партнеров, как считаете, Сергей, действительно ли они хотят, чтобы Украина выиграла?
– Это политика. Я в этом не "шарю", поэтому я никогда не комментирую то, в чем...
Меня еще бесят многие депутаты, которые сейчас есть, что это не политики. У них нет там ни политического, ни финансового, ни юридического образования. Они были фотографами, мастерами маникюра, фитнес-тренерами. И они просто стали депутатами Верховной Рады. На это нужно учиться, чтобы управлять страной, нужно учиться. И чтобы давать тебе ответы на такие вопросы, надо понимать. Я в этом не понимаю.
– Здесь другая теория, Сергей, эти люди пришли из народа, как бы, да? Вот простые люди, если вы говорите, там фотограф, то...
– Ты вот посмотри сейчас на этих всех простых людей, через… Сколько лет прошло? Девятнадцатый. Сейчас уже пять лет прошло. Ты посмотри на всех этих простых людей. У них у всех... откуда-то появились крутые тачки, участки, счета, офшоры, бизнесы, загородные дома. Боже, это все простые люди. Откуда у них все это появилось?
Какой станет осенняя кампания
– Если говорить сугубо о войне и о военном деле, как вы видите осень? Есть информация о том, что враги будут активизироваться на определенных направлениях, в частности мы очень часто говорим и о юге в наших эфирах. Какие направления могут быть самыми горячими? И действительно ли у россиян сейчас мощности для того, чтобы наступать, возможно, одновременно на нескольких направлениях?
– Что, серьезно? Так нам же говорили, что осенью будет деэскалация. То есть, что нам не нужно было закладывать деньги на армию, нам не нужно было закупать, контрактовать "Мавики", нам не нужно было закупать там то, то, то, то. Потому что война закончится в сентябре или когда там? А тут что ты сейчас, серьезно об этом говоришь?
– Ну серьезно?
– Ну вот и мы серьезно об этом говорим, но где-то там на верхах себе что-то надумали, не заложить деньги для военных, потому что вот в сентябре, кто-то там сказал, будет деэскалация. А враг сейчас максимально с каждым месяцем все мощнее и сильнее штурмует наши позиции. Враг понимает прекрасно уже, как надо работать, как надо захватывать, не идти там в лоб, обходить, уничтожать УАБ, этого у них добра хватает. Плюс там помогают все эти, кто там, Корея помогает, чьи мы там еще находили боеприпасы? Каких еще стран, Индии или кого там? Помогают им, поэтому у них есть путь, у них есть цель в какой-то период полностью забрать Донецкую, Луганскую области, они идут к этому, к этой цели.
– Такой у нас с вами получился очень пессимистический разговор, Сергей, ну я так и надеялась, что он такой будет, потому что чувствовала этот вайб, по крайней мере, у вас в соцсетях и понимала, что вас триггерит. В этих условиях, читая новости, которые вы читаете, обсуждая с побратимами своими ситуацию в стране, как вам удается держаться, скажем так, на плаву и продолжать делать то, что вы делаете?
– Знаешь, мы с командиром позавчера об этом говорили. Если бы не люди, стоящие за тобой, за командиром стоит вся бригада, за мной стоит мой батальон. Если бы мне было по*ер на этих людей, если бы я их не любил как свою семью, я бы давно уже, наверное, был бы где-то за границей. Поэтому, наша семья, наш батальон подразделение мое, эта синергия, мы постоянно друг друга поддерживаем, мы постоянно решаем проблемные вопросы друг друга – либо у него, либо в его семье. И эта ответственность друг за друга помогает тебе быть на войне, воевать качественно. Ты прекрасно понимаешь, что, что бы ни было у тебя есть твой побратим, который все сделает для того, чтобы у тебя было все хорошо. Это помогает.
– Вне войны как-то видите свою жизнь?
– Пока нет. Все эти десять лет у меня была война. Я отвык от гражданской жизни. Я же тебе говорил, я в отпуска не ходил, поэтому я не знаю, как это там другая жизнь. Ты удивляешься и возвращаешься назад, и понимаешь, когда ты возвращаешься, ты дома. Все хорошо.
Варакин сделал обращение к политикам
– Ну, жаль. Но мне не жаль, что я с вами поговорила и услышала эту информацию от вас. Я думаю, что и наши зрители как-то отреагируют на то, что они услышали. Мы подняли очень много тем, которые не ко времени, но которые действительно триггерят общество, и триггерят так же военных. Я вас благодарю за то, что не боитесь озвучивать такие вещи в прямом эфире, выходить к общественности. Благодарю вас за то, что делаете. Передавайте привет вашим побратимам.
– Я хочу последний тезис. Я хочу поблагодарить весь украинский народ, который верит в нас, помогает нам, который понимает, что без них нам было бы очень тяжело. Я хочу обратиться к нашим политикам: "Мы вас очень просим, мы ваше войско, которое вас защищает, защищает Украину. Начните, пожалуйста, немного меньше воровать и помогать нам, потому что нам действительно тяжело. И наших зарплат не хватает на все то, чтобы закрывать все эти вопросы. Спасибо".
– Надеюсь, что вас услышат, но уже будет, как будет. Вы знаете наших политиков. Мы в вас верим, это важно, и спасибо, что вы с нами. Конечно, Сергей, я вам желаю как можно быстрее поехать в Грецию, отдохнуть там, посмотреть мир и вернуться уже, набравшись сил...
– Я, знаешь, я визуализировал даже этот отдых, я чувствовал вкус этого моря, этого белого песка, этого воздуха. Вот я уже лежал и представлял это все. Но, к сожалению, случилось, как случилось.
– А еда какая вкусная в Греции, м... Все, я жду тогда, я жду от вас фотоотчетов, дай Бог, у вас это получится, вы в ближайшее время все же сможете отдохнуть и немного настроиться на другую волну и вернуться с новыми силами. Благодарю вас, Сергей, за разговор. Спасибо.