Гарет Ричард Воган Джонс родился 13 августа 1905 г. в городке Барри в Англии и был самым младшим из троих детей.
Его мать, Энни Гвен Джонс, вызвалась быть тьютором детей Артура Юза, сына Джона Юза, основателя металлургического завода, вокруг которого впоследствии вырос промышленный город Юзовка – город, который сейчас называется Донецк и страдает от российской оккупации. Не покидавшая до тех пор Валлии, Энни прибыла в Украину в 1889-м, но ненадолго. Из-за сообщения о холере 1892 г. ей вместе с семьей Юза пришлось уехать. Рассказы об этом путешествии засядут в сознании Гарета, и вся жизнь его будет тянуть в Советский Союз...
Отец, бывший майор, служивший во время Первой мировой войны, был директором городской школы в Барри, где учился и Гарет. Это позволило ему поступить в университеты: валлийский Аберистуит, французский Страсбург и получить стипендию в Кембриджском Тринити–колледже. Он безупречно знал французский, немецкий и русский языки, общался на них свободно и при необходимости мог сойти за местного жителя.
Племянница Гарета, Маргарет Колли, так описывала студенческую жизнь дяди: "Гарет путешествовал по всей Европе и США. Ему пришлось поработать на грязном французском пароходе, наняться кочегаром на норвежское судно и управлять мелкими шведским и немецким пароходами. Он был бекпекером версии 1920 г. В 1923–м из-за падения курса немецкой марки он объехал Германию за пять шиллингов".
И с Кембриджским дипломом в 30-х гг. XX в. трудно было избежать безработицы. Тогда друг семьи, доктор Томас Джонс, знакомит Гарета с бывшим британским премьер-министром Дэвидом Ллойдом Джорджем. Вскоре Гарет уже работает на него как советник по иностранным делам – читая 7 французских, 2 итальянских, 3 немецкие, 4 русских, швейцарскую и американскую газеты за неделю, пишет по ним отчеты о политической ситуации. Гарет знал про мировые дела все, что можно было узнать.
В августе 1930-го, когда дипломатические отношения Британии с СССР после длительного напряжения восстановились, Гарет смог поехать в Союз, в путешествие в прошлое матери. При поддержке Ллойда Джоджа Гарет прибывает в Юзовку – уже шесть лет как Сталино. Гарет пробыл здесь мало времени, не сумев добыть еды − лишь одну буханку хлеба.
Уже из Берлина он напишет родителям об ужасной ситуации в Юзовке, о том, что стоит ждать смертей.
О своем путешествии Гарет рассказывает Ллойду Джорджу и печатает несколько статей в The Times.
В следующий раз исследовать СССР Гарет отправился в августе 1931-го. Он и его попутчик, наследник пищевой династии Джек Гайнс, взяли с собой 57 видов продукции "Гайнз" и пленочную камеру. После этого путешествия Хайнз издаст анонимный дневник, дублировавший записи Гарета, несколько статей о "настоящей" России − про абсолютное разочарование советским режимом.
С осени 1932-го стали распространяться слухи о голоде в СССР.
В 1933 году Гарет оставил работу на Ллойда Джорджа, его внимание привлекла Германия. В Лейпциге Гитлер получил звание канцлера, и Гарет присутствовал на церемонии. Несколько благосклонных к немецкому режиму статей и протекторат Джорджа позволили журналисту поговорить с Йозефом Геббельсом. Тот даже записывает о корреспонденте в собственный дневник: "Долгий разговор с секретарем Лл. Дж. [Ллойда Джорджа]. Он в Германии с целью исследования. Очень умный юноша. Рассказал мне ужасные вещи о советской России".
23 февраля 1933 г. Джонс стал первым иностранным корреспондентом, приглашенным на борт гитлеровского самолета Richthofen. Позже Гарет напишет для The Western Mail: "Если бы этот самолет разбился, изменилась бы вся история Европы. В нескольких метрах от меня сидит Адольф Гитлер, канцлер Германии и лидер самого дерзкого националистского пробуждения, какое только видел мир".
В начале 1933-го состоялось последнее – третье − путешествие Гарета Джонса в СССР.
Назвавшись представителем Ллойда Джорджа, хотя к тому времени уже на него не работал, он получил бесплатную визу и теплый прием. Вот только журналистам запрещали выезжать за пределы Москвы, а писать они должны были то, что им рассказывали представители власти. Ему удалось напроситься в Харьков, "посмотреть на заводы", как он выразился. Он покупает билет в город, но выходит из поезда на полпути − и дальше путешествует по Харьковщине пешком − вместе с крестьянами, которые пытались спастись от голодной смерти.
Он ходил с блокнотом, записывая рассказы крестьян, все, что слышал и видел. В конце концов, его таки поймали представители ОГПУ и вежливо проводили в город. Позже его фактически депортировали из СССР.
"Голод практически везде. И миллионы умирают от него. Я бродил несколько дней по Украине, и там не было хлеба, у детей болели животы, все лошади и коровы поздыхали, и люди тоже умирали от голода. Террор приобрел неслыханные масштабы",- пишет Гарет Джонс в письме родителям сразу после возвращения из СССР.
29 марта 1933-го он созывает в Берлине пресс-конференцию, на которой впервые публично заявляет о катастрофическом голоде в Украине. Пресс-релиз перепечатывают ведущие мировые издания, в частности, New York Evening Post и Manchester Guardian. Вскоре Джонс публикует около 20 статей в британских, американских и немецких газетах, в частности, в Manchester Guardian, New York Times, New York Evening Post, Daily Express.
"Я прошел через множество сёл и двенадцать колхозов. Везде я слышал плач: "У нас нет хлеба. Мы умираем!". "Передайте в Англию, что мы пухнем от голода", - пишет в одной из статей.
А 8 мая 1933 года в The Manchester Guardian отмечает: "В каждом селе я получал одинаковую информацию, что многие люди умирают от голода и что четвертая-пятая часть скота погибла. Одна часто повторяющаяся фраза с грустной монотонностью звучала в моем мозгу: "Все – опухли от голода", и одно слово вбивалось в мою память в каждом разговоре. Это слово было "голод". Никогда не забуду вздувшиеся животы детей в хатах, в которых мне пришлось заночевать".
Огласка, который приобрели публикации Джонса, заставили советское руководство начать против него целую информационную войну на страницах западной прессы. Глава советского управления прессы и ее главный цензор Константин Уманский срочно созывает иностранных корреспондентов, сторонников коммунизма. На этом собрании была принята стратегия опровержения антисоветских публикаций Гарета Джонса. Присутствующий там Юджин Лайонс, американский корреспондент от United Press в СССР, позже каялся:
"Отрекаться от Джонса было так же неприятно, как годами жонглировать фактами в угоду диктаторскому режиму – но мы от него таки отреклись, единогласно и почти в одинаковых двусмысленных сентенциях. Бедняга Гарет Джонс, вероятно, был самым удивлённым человеком на земле, когда те факты, которые он едва повытягивал из наших ртов, были похоронены под кучей наших опровержений".
Гарета обвиняли в шпионаже, его поместили в черный список ОГПУ, на него повесили преступления, которых он не совершал.
Привлекли, в частности, пылкого сторонника СССР Уолтера Дюранти, который еще в 1932 г. за серию репортажей из СССР получил Пулитцеровскую премию. Он напечатал несколько заказных материалов, где отрицал факт смертности от голода в советской Украине, пытаясь превратить показания Гарета Джонса в "кашу из полуправд".
31 марта, через два дня после громкой пресс-конференции Гарета Джонса, New York Times опубликовала реакцию Уолтера Дюранти. Хотя известно, что Дюранти признавал голод в частных разговорах, в обращениях к общественности он активно его отрицал.
Вот цитаты из статьи Уолтера Дюранти "Русские − голодные, но не голодают":
"Москва, 30 марта
В разгар дипломатической дуэли между Великобританией и Советским Союзом из-за процесса против британских инженеров из британского источника в американской прессе звучит большая страшная сказка о голоде в СССР, с "тысячами мертвых и миллионами под угрозой голода и смерти".
[ ... ] Мистер Джонс − человек придирчивого и живого ума, который даже потратил время на то, чтобы выучить русский язык, на котором, кстати, разговаривает довольно свободно. Однако автор был уверен, что суждения мистера Джонса в определенной степени поспешные, поэтому спросил у него, на чем они базировались. Оказывается, мистер Джонс прошел сорок миль по сёлам в окрестностях Харькова и увидел там те условия, о которых впоследствии написал. Я предположил, что это довольно неравнозначный ареал исследования в огромной стране, однако ничто не смогло бы свернуть его с мысли о близком конце.
[ ... ] Сколько уже раз иностранцы, особенно британцы, безутешно качали головами, компонуя эпитафии Советскому Союзу…
[...] Это правда, что новизна и недостатки управления коллективным хозяйствованием плюс вполне эффективный заговор Федора Конара и его сообщников в комиссариате продовольствия устроили бедлам в советской продовольственной отрасли. (Конара расстреляли за саботаж.) Однако – это жестоко, но честно – не разбив яйца, не испечешь яичницу, и большевистские лидеры абсолютно равнодушны к жертвам, к которым может привести их курс на обобществление. Как и любой генерал времен Мировой войны, который отдает приказ.... на кровавую атаку, только чтобы продемонстрировать руководству настоящий солдатский дух – свой и своей дивизии. Более того: большевики ещё равнодушнее, потому что их обуревают фанатичные убеждения.
[ ... ] Советский Союз слишком велик, чтобы позволить себе изучать его наспех, и работа иностранного корреспондента заключается в том, чтобы показать всю картинку, а не только ее часть. Поэтому вот факты.
В стране есть случаи нехватки продовольственных запасов, и некоторые из этих случаев касаются коллективных хозяйств с эффективным управлением. Крупные города и армия обеспечены едой. Нет ни голода, ни смертей от голода, но распространена смертность из-за болезней, которые повлекло недоедание.
Если коротко: в некоторых регионах условия действительно плохие. Это Украина, Северный Кавказ и Нижнее Поволжье. В остальной стране затянули пояса, но не хуже. Условия плохие, но голода нет".
Гарет держался своей позиции и дальше публиковал статьи о голоде в Украине. 13 мая 1933-го он опубликовал ответ Уолтеру:
"[...] Хоть и частично соглашаясь с моими заявлениями, он [Уолтер Дюранти] обозначил мой доклад "страшилкой" и приравнял его к фантастическим пророчествам упадка советских республик. Он сделал странное предположение, что я прогнозировал крах советского режима, на что я бы никогда не решился.
Я стою на своем утверждении, что советская Россия страдает от сильного голода. Возможно, не совсем разумно делать такой вывод после небольшого путешествия по огромной России, но должен напомнить мистеру Дюранту, что это мой третий визит в эту страну, что я посвятил четыре года своей студенческой жизни изучению русского языка и истории, и что только в этой поездке я посетил двадцать сёл не только в Украине, но и в центрально–черноземной области и московском районе России, что я ночевал с селянами, а не просто ходил от села к селу.
Первые мои показания собраны от иностранных наблюдателей. Когда мистер Дюранти ввел консулов в дискуссию, что мне не нравится, поскольку они официальные представители своих стран и на их слова нельзя полагаться, должен заметить, что я обсуждал российскую ситуацию с двадцатью–тридцатью консулами и дипломатическими представителями разных наций, и их показания лишь подтвердили мою точку зрения. Но им не позволено высказывать свои мысли в прессе, поэтому они молчат.
Журналистам разрешено писать, однако цензура превратила их в профессиональных эвфемистов и мастеров уменьшения. Поэтому "голод" становится "нехваткой пищи", а "голодная смерть" мягчает до" распространенной смертности из-за болезней, вызванных недоеданием". Консулы не ведут себя так сдержанно в частных разговорах.
Мой второй довод следует из разговоров с жителями сёл, которые мигрировали в города из разных частей России. Селяне из самых богатых областей приходили в город за хлебом. Рассказы о смертях в их сёлах от голода и о гибели скота и лошадей – трагичны.
Третье доказательство базируется на письмах, в которых немецкие колонисты в России обращаются за помощью к соотечественникам. "Дети моего брата умерли от голода". "Шесть месяцев мы не ели хлеба". "Если мы не получим помощи из-за рубежа, все, что нам остается, – это голодная смерть". Это несколько типичных предложений из этих писем.
В-четвертых, я собрал доказательства у журналистов и технических экспертов в селах. В номерах The Manchester Guardian, которая крайне симпатизирует советскому режиму, за март 25, 27 и 28 напечатана замечательная серия статей "Советский Союз и селяне" (которая не проходила цензора). Корреспондент, посетивший Северный Кавказ и Украину, пишет: "Сказать, что в самых богатых областях России голод, – не сказать ничего: там не просто голод, как в случае Северного Кавказа, – там война, военная оккупация". Об Украине он пишет: "Население умирает от голода".
И последнее доказательство − это разговоры с сотнями селян. Они не были кулаками – мистическими козлами отпущения за голод в стране. Они были обычными селянами. Я разговаривал с ними один на один, на русском языке, и записывал их разговоры, которые в основном состояли из обвинений советской сельскохозяйственной политики. Крестьяне отмечали, что нынешний голод хуже, чем в 1921-м, многие погибли или при смерти.
Мистер Дюранти говорит, что я не увидел ни мертвых людей, ни животных в селах собственными глазами. Это правда. Но не нужно быть особо сообразительным, чтобы догадаться, что даже в областях, охваченных голодом, мертвых хоронят, а скот съедают.
Напоследок могу лишь поздравить Министерство иностранных дел Советского Союза с умением скрывать истинную ситуацию в СССР. Москва − это не вся Россия, но вид упитанных людей там скрывает настоящую картину".
В ходе этого громкого скандала даже Ллойд Джордж оборвет контакты с Гаретом, ведь тот невольно оскорбит экс-министра в письме, написанном из Берлина: "Ситуация такая серьезная, гораздо хуже, чем в 1921-м, что я могу лишь удивляться вашему увлечению Сталиным".
Кампанию по дискредитации проводили на фоне громкого процесса против шестерых британских инженеров, которых арестовали в Москве по обвинению в умышленном саботаже советской электрической индустрии и заговоре против советского правительства. Так был сформулирован тезис:"Джонс преувеличивает, потому что Британия обиделась".
Журналист должен был вернуться в дом родителей и работать местным репортером для кардиффской газеты The Western Mail, сочиняя о валлийском традиционном прикладном искусстве. Но внезапно, по приглашению медиамагната Рэндольфа Герста, Гарет уезжает в Америку, где в разгаре перевыборной гонки получает карт-бланш от Герста на написание разгромных статей о режиме Сталина.
Усложнили дело откровенно противоречивые публикации некоего Томаса Волкера (настоящее имя – Роберт Грин, беглец–мошенник из колумбийской тюрьмы), которые появились в 1934 г. на страницах еженедельника US Weekly. Автор якобы описывал голодную действительность в Украине, однако в его статьях было полно вымыслов, а фотографии оказались фальшивками. После разоблачения этого фейка сообществу трудно было понять, какой именно информации о Советском Союзе следует верить.
Гарет тем временем обратил свой взор на Восток, и так началось начало конца...
12 августа 1935 года, за день до своего 30-летия, Гарет Джонс был убит при загадочных обстоятельствах в Маньчжурии. 16 августа лондонская газета Evening News сообщила, что китайские солдаты нашли тело Гарета с тремя ранами от пуль: две – в спину, одна – в голову...
В 2003 году Пулитцеровский комитет решил не забирать премии у Дюранти – несмотря на множество писем от Украино-Канадской ассоциации гражданских свобод, Всемирного конгресса украинцев и других организаций диаспоры. Профессор российской истории Марк фон Хаген из Колумбийского университета изучил работы Дюранти и пришел к выводу, что статус журналиста стоит пересмотреть – по меньшей мере ради репутации New York Times. Газета же оставила это на рассмотрение Пулитцеровского комитета. 22 ноября 2007 г. в Киеве прошла акция с требованием лишить Дюранти премии, ее возглавил выпускник Колумбийского университета Иван Лозовой. Опять бесполезно...
По материалам Украинского института национальной памяти и Института журналистики КНУ им. Т. Шевченко
Читайте также: Братья и сестры Степана Бандеры: "Аушвиц" и ГУЛАГ были для них расплатой за любовь к Украине