2 января 1923 г. внимание советских пограничников в городке Судилков под Изяславом привлекли двое мужчин, которые пытались пересечь польско-советскую границу. Один из них, пишет историк Я. Тинченко, – молодой человек с опрятной прической и подстриженными усами на чистом лице. Второй, еще мальчик, был типичным гимназистом, прервавшим учебу из-за безвременья войны. Их сразу схватили и отправили в местный участок ГПУ, где подростка Ивана Вишневского тут же и "раскололи". Он должен был признаться, будто является резидентом польской разведки. Тот, кто имел вид офицера, долго сопротивлялся и не говорил со следователями. Только 11 января тоже сказал: является украинским разведчиком, назвав свое настоящее имя и звание – Семен Могила, старшина Армии УНР.
Руководство Правобережного округа ГПУ (Государственное политическое управление) УССР поняло, что на границе поймали не рядовых "шпионов". Поэтому было приказано немедленно отправить под усиленной охраной обоих арестантов в Киев.
Но зря волынские и киевские чекисты радовались, что их наградят. Оказалось, руководство ГПУ республики ждало теперь уже задержанных чуть ли не с "распростертыми объятиями" и было откровенно рассержено из-за ловкости пограничников...
В рядах армии УНР
Семену Андреевичу Могиле, герою армии УНР, на время ареста исполнилось всего 24 года. Из следственного дела известно, что в 1917-м он работал регистратором в сельском управлении в родном городке Ровно Елисаветградского уезда Херсонской губернии. Узнав об организации Центральной Рады и появлении первых национальных военных формирований, юноша поехал в Киев и поступил на учебу в 1-ю Украинскую военную школу им. Богдана Хмельницкого. Здесь он встретил своего друга и двоюродного брата Михаила Михайлика.
За примерное поведение и успехи в учебе Семен стал бунчужным (унтер-офицерское звание в армии УНР) своего курса. А когда в конце 1917 года школа выступила на оборону государственной границы в районе станции Доч в Черниговской области против большевистских войск, которые наступали, Могила командовал юношеским отрядом – 30-ю воинами.
Михаил Михайлик – автор самых полных мемуаров о легендарном бое под Крутами 29 января 1918-го. Среди прочих упоминает он и бунчужного Семена Могилу. Тот накануне боя возглавлял разведку, которая паровозом отправилась в направлении красных войск и даже захватила нескольких пленных. Во время отступления с поля боя под Крутами Семен Могила позаботился, чтобы были вынесены все раненые юноши из его сотни.
Весной 1918-го Семена Могилу назначили казначеем военного коменданта города Липовца Винницкой области. В конце того же года он вернулся в Ровно Херсонской области, где сформировал собственную партизанскую группу, которая активно боролась против советской власти, истребляя отряды, которые собирали у крестьян продразверстку.
Весной 1920 г. в составе куреня Низовых запорожцев, сформированного в городке Глодосы Елисаветградского уезда Херсонской губернии, Могила влился в ряды Армии УНР, которая рейдовала во время Первого зимнего похода. Принадлежа к этому подразделению, в 1920-1921 гг. служил в 1-й Запорожской и 6-й Сечевой дивизиях Армии УНР. С 15 мая 1921-го работал в повстанческо-партизанском штабе Юрко Тютюнника. Летом его отправили в Херсонскую область – организовать антисоветское восстание. Но когда прибыл в родные края, чекисты уже обнаружили и уничтожили украинское подполье. Могила пытался сформировать новый партизанский отряд, а когда этого сделать не удалось, прятался во дворах глодосских жителей.
В мае 1922 г. Семен Могила вернулся в Польшу, где подготовил подробный отчет о своей работе на юге Украины для разведотдела Генштаба Армии УНР. Потом он уехал отдыхать в Сарн, где жил Михаил Михайлик. Братья радостно встретились и договорились, что будут жить вместе. Но пришел новый приказ... Могила должен был снова отправиться на оккупированную большевиками в Украину. В ночь с 27 на 28 октября 1922 г. он попытался пересечь границу, но наткнулся на ее охранников с советской стороны. В перестрелке был ранен в ногу и вернулся в Сарн.
Чужие среди своих
Между тем, летом 1921 г. между главным атаманом Армии УНР Симоном Петлюрой и руководителем повстанческо-партизанского штаба (ППШ) Юрко Тютюнником наметился раскол. Одна из главных причин была той, что Генштаб Армии УНР и военное окружение Петлюры начали подозревать ППШ в работе на большевиков. На это мнение руководителей УНР натолкнул факт, что в оккупированной красными Украине начались массовые аресты руководителей и рядовых членов подполья. В Генштабе не исключали, что определенную роль в провале движения сыграли предатели, завербованные советскими карательными органами.
Главный атаман и его подчиненные были близки к истине: в окружении последнего действительно действовало несколько тайных агентов ЧК. Эти люди в свое время принимали активное участие в освободительной войне 1917-1920 годов, но затем по разным причинам согласились на сотрудничество с большевиками. Среди главных, толкавших к отступничеству, были родственные обстоятельства. У некоторых на оккупированной большевиками территории оставались жены, дети, родители...
Окончательно отношения между Петлюрой и Тютюнником испортились после Второго зимнего похода (ноябрь 1921 г). Хотя к некоторым активным старшинам из повстанческо-партизанского штаба еще сохранялось доверие. Но и оно пошатнулось в конце 1922-го.
В ноябре 1922-го советские карательные органы ликвидировали Волынскую повстанческую армию – мощное партизанское объединение Житомирской области. Фактическими его руководителями были сотник Панас Петрик и военный врач Василий Грунтенко. Оба принимали участие во Втором зимнем походе, после поражения которого остались для партизанской борьбы в родном крае. Первый спасся во время разгрома Волынской группы Юрко Тютюнника под Базаром, а второй уцелел после разбития Подольской группы Михаила Палия-Сидорянского у села Авратин. Пользуясь массовой поддержкой крестьян, Петрик и Грунтенко создали несколько партизанских отрядов, которые еще зимой 1921-1922 гг. начали борьбу с большевиками.
Руководство Волынской повстанческой армии направило представителей в Польшу, чтобы сообщить руководителям УНР о своем существовании. Но там перед воинами армии УНР проводники ВПА были оклеветаны... Михаил Палий-Сидорянский заявил, что Василий Грунтенко – предатель, который переметнулся на сторону большевиков.
Но партизанские руководители не отчаивались и продолжали борьбу. Петлюре и его окружению заявление авторитетного тютюнниковца Палия-Сидорянского показалась странным. Главный атаман приказал тайком от всех направить в Волынскую повстанческую армию своего представителя. Но пока продолжалось выяснение ситуации, ВПА разоблачили. Василий Грунтенко и большинство ее бойцов были преданы и попали в руки врага. Панас Петрик и его начальник штаба Лука Костюшко вдвоем вступили в поединок с пятью чекистами и, как потом отчиталось в Москву руководство ГПУ УССР, пользуясь своей "фантастической силой", всех их разбросали и вырвались из ловушки.
Вернувшись к своим, Петрик с Костюшко немедленно двинулись в сторону Польши, по дороге разбив выставленный отряд. Уже на территории соседнего государства Панас Петрик подал подробный отчет Симону Петлюре, который высветил наконец деятельность большевистских агентов в Повстанческо-партизанском штабе.
Последний рейд на родину
Надо было проверить, чего стоит тютюнниковская агентура, оставшаяся в оккупированной красными Украине. Прежде всего речь шла о бывшем сотнике Армии УНР Дащенко. Участник Второго зимнего похода в середине 1922 г. легально по советской амнистии вернулся в УССР и устроился вполне официально преподавателем в харьковскую школу красных старшин. Для Генштаба Армии УНР это выглядело более чем странным, но для Повстанческо-партизанского штаба – почему-то вполне закономерным.
Дащенко был агентом-оборотнем, говорят историки, и под псевдонимом Орловский работал на чекистов. Но его надо было проверить. Поэтому в Харьков "на связь" с экс-сотником делегировали опытного воина и партизана Семена Могилу. Помогать ему польский разведотдел Генштаба назначил юношу Ивана Вишневского, уроженца города Полонного, который хорошо ориентировался на местности.
К границе их сопровождал Михаил Михайлик, брат Семена Могилы. Потом они попрощались. Навсегда. Через несколько часов двух разведчиков задержит советская стража. Интересно, что ожидаемого поощрения за это пограничники так и не получили, потому что, как оказалось, испортили планы руководства ГПУ УССР.
Как свидетельствует история, советские карательные органы с помощью Дащенко наладили "оперативную игру" с Генштабом УНР и разведотделом польского Генштаба. Руководство ГПУ УССР знало, что в Украину прибудет спецагент. И планировало "довести" его до Дащенко, "слить" через агента дезинформацию для украинской и польской разведок и отпустить его в Польшу.
Арестовав Семена Могилу, пограничники испортили спецоперацию ГПУ УССР. Так что оставался единственный путь – перевербовать арестованного резидента. Но, по спецсообщению от 20 января 1923 г., Могила был непригоден к перевербовке. Вот что, по данным историка, сообщали киевские чекисты харьковскому руководству:
"МОГИЛА в настоящее время содержится под строгой изоляцией при ПП ГПУ. Вопрос о его использовании разрешен нами в отрицательном смысле, ввиду того что как субъективная оценка МОГИЛЫ, так и объективные данные не говорят в его пользу и не дают никаких гарантий за честность и искренность его работы в нашу пользу.
Обстановка дела абсолютно не требует непосредственного участия в нем самого МОГИЛЫ, и таковой может быть совершенно безболезненно заменен нашими секретными сотрудниками, как по Киеву, так, тем более, по Харькову".
Поэтому киевские чекисты советовали руководству подменить Семена Могилу своим сотрудником. Этот план сработал бы, если бы пленник выказал известные ему пароли и явки, кроме квартиры оборотня Дащенко.
Но Семен был крепким орешком. В Киеве от него ничего не узнали. В середине февраля 1923 г. под спецконвоем его привезли в Харьков. С Могилой несколько раз лично встречался заместитель председателя ГПУ УССР Всеволод Балицкий. Уговаривал перейти на сторону советской власти, обещая золотые горы. Между тем даже белье и постель узнику не выдал. Очевидно, Семен Могила держался непреклонно, так что даже мелких послаблений от чекистов не дождался. Пытались сломать его и с помощью родственников. Как оказалось, родной брат арестанта был коммунистом и работал в Оренбурге редактором местной газеты "Звезда". Он написал Семену письмо, где советовал покаяться перед советской властью и просить у нее прощения. Но на старшину Армии УНР не подействовало и это.
24 августа 1923 г. дело Могилы передали на рассмотрение чрезвычайной сессии Харьковского губернского суда. Та приговорила его к смертной казни. Но старшину по неизвестным причинам не расстреляли сразу. Более полугода он пробыл в камере смертников харьковской тюрьмы. Историки предполагают, что все это время его уговаривали перейти на сторону красных, обещая свободу.
Героя Крут Семена Андреевича Могилу расстреляли в Харькове в ночь с 22 на 23 марта 1924 года. Ему было всего 24 года. Он не предал присяги, данной украинскому государству, хотя понимал, что это будет стоить ему жизни.
И лишь в 103-ю годовщину боя под Крутами, 29 января 2021 года, Служба безопасности Украины, благодаря действию закона о рассекречивании архивов тоталитарного коммунистического режима, опубликовала архив большевиков с грифом "совершенно секретно" о деле Семена Могилы.
По материалам к. ист. н. Я. Тынченко и архивов СБ
Читайте также: Как Москва сфальсифицировала документы 1654-го – и украла казацкую независимость