На Покровском направлении россияне двигаются сразу на нескольких направлениях – это в сторону города Новогродовка из населенного пункта Желанное, в сторону Гродовки, а дальше Мирноград и Покровск. И самое главное движение это в направлении трассы "Покровск-Константиновка" или "Мирноград-Константиновка".

– На сколько там километров подошли? – отрываясь от записи стендапа, спрашиваю я у Александра – заместителя командира группы.

– На 4,5. (Сейчас, видимо, уже поближе).

– Достает все? – уточняю.

– Все, – лаконично отвечает Саша.

О рокадной дороге в Донецкой области

– Хотя, на самом деле, по самой дороге не прилетает – уточняю я. Мы уже несколько раз по ней двигались, сама дорога свободная, возможно, оккупанты хотят сохранить этот логистический путь для себя, перерезав его для защитников.

– Они не дураки, они готовят себе определенные возможности в будущем, потому что они понимают, что этот путь им будет нужен. Это называется рокадная дорога.

– Какая?

– Роккадная. Рокада – это дорога, которая идет вдоль линии фронта и обычно используется для быстрого переброса резервов, вооружения и прочего. Это очень ценная вещь. Я уверен, что над ней где-то – мы не взяли "Сахарок" с собой – летает и "Орлан", и "Зала". Они секут, что происходит и определяют приоритетные цели. То есть, если мы едем маленькой машиной, она в условиях этой трассы не является приоритетной целью.

– А напротив машина, которая едет? – я указываю на военный грузовик, затянутый тентом.

– Также не приоритетная цель, потому что она может ехать пустая, а вот если бы здесь тралом везли танки.

– Я думаю, что здесь танки не возят уже давно...

– Я пример привел, вот наши в Курске сожгли два трала с танками, это уже круто.

– А теперь рассказывайте, кто вы, что вы – прошу я Александра. Потому что на позициях, куда мы едем, будет явно не до этого.

– Кто мы, что мы. Мы военнослужащие Вооруженных сил Украины, сейчас выполняем задачи от 169-го учебного центра, это "Десна", учебно-боевой центр, кстати, несколько групп работает постоянно на линии столкновения.

– Что они делают? Какая специализация?

– По-разному, по-разному, у нас группа инструкторов, выехавшая с группой снайперов для выполнения определенных задач. Мы сейчас работаем с "Призраком Бахмута".

Разговор с "Призраком Бахмута"

С "Призраком" – командиром группы снайперов отдельной президентской бригады им. Богдана Хмельницкого я встречусь в этот же день. Но чуть позже. После того, как мы побываем на передовой и пообщаемся с пилотами, также работающими в группе "Медоед".

Общение с "Призраком" будет интересным, насыщенным и несколько неожиданным.

Прежде всего, командир расскажет мне, почему его подразделение так назвали.

– Сначала подразделение называлось "призраки", но поскольку мы активно начали работать и когда Олег Решетняк снял о нас кино и окрестил нас в этом кино "Призраки Бахмута" как-то к нам прицепилось "Призраки Бахмута", с тех пор мы "Призраки Бахмута".

– Сколько вы за этот период с февраля 2023 уничтожили противника? – уточняю я.

– Непосредственно на Бахмутском направлении 867 человек.

– Прям точно?

– Точно, велся учет в электронном виде, есть боевой журнал, в котором все четко показывали и фиксировали только подтвержденные цели, – спокойно и уверенно отвечает командир.

Как работают снайперы на самом сложном участке фронта

– Теперь вы работаете на этом, сейчас самом сложном направлении, самом тяжелом и здесь постоянно двигается фронт.

– Участок интересный, – соглашается "Призрак". Цели всегда у снайперов одни – это живая сила врага, это уничтожение высокоточное каких-то ключевых фигур, расчетов, возможно корректировщиков, давайте откровенно, на такие дистанции важные цели врага не заходят, потому что они как-то знаете, держатся даже до 2 км на каких-то КСП, но пулеметные расчеты, которые мы уничтожаем активно, играют важную роль, потому что они сдерживают психологически наступление врага, потому что если пулеметная точка уничтожена, то враг уже понимает, что не все так прикольно, как оно должно быть. Ну и живая сила.

Мы сейчас работаем вместе с "медоедами", мы имеем теперь возможность видеть визуально, сверху, корректировка проходит в двух направлениях, они корректируют нас, взаимодействие с подразделением, с которым мы работаем – батальоном, очень замечательно, хотя однозначно ребята тоже красавчики, откровенно, с профессионалами очень четко работать.

Я не могу не спросить о результатах работы "Призраков" уже на этом, самом горячем направлении фронта.

– И сколько?

– Шеф считает, он уже насчитал 37.

– Это за какой период?

– За 6 дней.

О "красивой работе" снайпера

– Что такое красивая работа снайпера? – уточняю я, вспоминая, что Александр – заместитель командира группы "Медоед" рассказывал, что их отличие от других – это "красивая ликвидация противника".

– Красивая работа снайпера. Наверное, делается с душой. Я горжусь тем, что я смог собрать таких пацанов, которых я учил. Делают они это красиво, потому что знают свое дело, они этому научились и вот то, что они умеют, они показывают в работе, поэтому это получается красиво.

– А приведите пример такого "красиво" вот на этом участке фронта, где вы работаете относительно недавно, – прошу я.

– Было такое, что ребята начинали работать с 500 метров и за промежуток времени фронт доходил до них на дистанцию 10 метров, то есть они получили встречный бой на дистанции 10 метров.

– Это была штурмовая группа россиян?

– Да, это была штурмовая группа в 11 человек, вышедшая непосредственно на позицию, на которой находились мои ребята, то есть они приняли бой на 10 метрах и успешно.

– Ликвидировали всех?

– Всех ликвидировали, но получили ранение одного. Работа снайпера делится на два направления: первое – точечное, высокоточное, уничтожение целей. Это снайперский террор. Что это значит? За счет того, что знаешь: по тебе работает снайпер, штурм прекращается. Люди понимают, что дальше будет просто треш. Это работает очень эффективно, если даже ты не можешь уничтожить основную массу врага, то ты делаешь 2-3 точных, убиваешь двух из десяти – и штурм прекратится. За счет снайперского террора на очень солидных и серьезных направлениях прекращались штурмы. Конечно, основная роль снайпера, она не состоит в том, чтобы сдержать полномасштабное наступление какое-нибудь. Да, мы можем где-то точечно, уничтожив какие-то там фигуры, прекратить его на определенном участке, но за счет того, что наши силы включаются в это дело, мы как сигнал, что на определенном участке прекратив, чтобы наши смежники могли завести туда людей, укрепить это направление. Потому что сам снайпер выходит с ограниченным количеством патронов, он не в состоянии держать 24 часа полномасштабный штурм.

– Здесь, я так понимаю, вы штурмы уже останавливали. Потому что их здесь очень много.

– Да, здесь большая интенсивность, очень много целей, но давайте, да, учитывать тот факт, что война полномасштабная длится очень долго и за этот период времени они также учатся, да, и работать в некоторых случаях по ним очень сложно, потому что к моменту , когда они идентифицируют работающего снайпера, у нас есть приоритет в работе. Как только они начинают, то люди либо залегают, либо прячутся и начинается этот тир, ты начинаешь искать, вычислять, где он может вылезти – и это сложно.

Как снайперам помогает группа "Медоед"

– А вас кто-то корректирует?

– Да, у нас есть группа, которая называется "Медоед".

– А как они вас корректируют?

– Они видят с неба то, что не видят в батальоне. Мы имеем возможность больше сконкретизировать в каком-то точном месте, детализацию сделать их глазами, если мы уверены, что за ними что-то не видим, мы их просим, они выходят на точку и корректируют. Если мы кого-нибудь достать не можем, мы выходим на наших друзей "медоедов" и они уничтожают это FPV-шечкой.

Мы такой мини-сексуальный организм, – смеется "Призрак", рассказывая о сотрудничестве "Медоедов" и "Призраков". Как я люблю говорить, мы друг друга заменяем, ребята тоже знают свою работу, с ними приятно работать. Нам в прошлый раз очень не хватало именно дронщиков, потому что когда мы работали, мы рассчитывали только на себя, и если мы кого-то не могли достать, то тот, кого мы не могли достать, оставался в живых. Сейчас мы в совокупности поступаем так, что всех, кого мы видим, мы уничтожаем.

– Я думаю, это достаточно хорошее видео, – демонстрируя то, что видит в прицел снайперской винтовки, – говорит "Призрак". На экране – прицел и ярко-оранжевая точка посередине.

– Мне интересно, оно было таким тепленьким, а потом бах.

– И оно упало, его уже нет, – простыми словами объясняет ликвидацию врага "Призрак". Это ликвидация уже здесь, на Покровском направлении.

Мы сейчас такие, знаете, как врачи, пока делаем славно, плавно и себя в обиду не даем. Если сейчас идентифицировать работу нашей группы в четком направлении, на котором мы работаем, туда пойдут специалисты, нам пока не нужно, нам нужно прекратить. Когда нужно будет и будет задача вытащить их специалистов на нас, у нас для этого тоже есть свои темы, и мы по ним работаем. Группа за прошлый год ликвидировала 14 таких российских снайперов, поэтому к этому мы, в принципе, готовы.

– Это тоже было теплое, тепленькое лицо, прекрасно видно, – на экране своего телефона "Призрак" показывает еще одно видео. Видео прицела его "снайперки".

– А это лицо?

– А там, видите, оно срезано? Там краска сверху. По уровню бровей.

– Какое расстояние это было?

– Где-то 300-320 метров. Но нам не интересно на такой дистанции работать.

– Чего?

– Очень близко.

Какой самый результативный выстрел у "Призраков Бахмута"

– Тааак, а на какой дистанции обычно вы работаете?

– Мы работали, начиная с 70 метров в Бахмуте, было такое, самый дальний подтвержденный выстрел – это "Альфа" сделал на 2800.

– Результативный?

– Результативный и о нем даже британские газеты написали. Это был подтвержденный выстрел, видеозапись. Как сказать, есть выстрелы, которые мы производили на 3200 из "Аллигатор 14.5", но за счет того, что мы подтверждали попадание за счет дронов, не было четкой видеокартинки, поэтому фиксированный у нас 2800.

О работе Mavic 3Т и РЭБов

– Кроме того, что мы ликвидируем наших врагов, мы еще и корректируем наших друзей.

– Это как?

– Есть работа Mavic 3Т, они видят все сверху, что видит снайпер? Видит по фронту, если кроны деревьев закрывают 3Тшки и тепловые сигнатуры не видно, по фронту они между деревьями могут просматриваться, поэтому в период наблюдения мы являемся также глазами для тех же минометчиков, артиллерии, мы их корректируем. Военнослужащий пехотинец или штурмовик, он имеет возможность себе какой-то блиндаж-окоп вырыть и из него работать, мы в большей степени работаем с открытых участков и основная наша задача на этот период есть то, чтобы не выдать точку своего нахождения. В связи с тем, что есть много термальных дронов, помогает только зеленка, потому что зеленка не дает возможности им найти и идентифицировать, но есть такие участки, в которых ты все-таки "палишься".

Также отмечается, что "РЭБы помогают, но давайте будем откровенны, работаем мы без РЭБов, потому что у нас на балансе подразделения никакого РЭБа нет".

– Есть штатные, которые нам выдали рюкзаки с РЭБами, но когда снайпер выходит на позицию, этот рюкзак извините как говно для мух, он просто притягивает все эти FPV-шки, поэтому ребята сказали – шеф, извини, но мы туда с ними не пойдем. Основное средство подавления – это автомобильный РЕБ, потому что важная тема – это во время заезда и во время эвакуации мы должны быть защищены. К сожалению, мы этого не имеем. Отче наш, перекрестился и вперед.

– Я так понимаю, что вы любите свою работу? – восхищенно слушая "Призрака", уточняю я.

– Я? – улыбается в ответ снайпер. Нет, ненавижу, я вообще хотел разводить свинок, знаете ли, честно. На самом деле я творческий человек больше и как по мне, тем лучше кому-то что-то рассказывать и петь песни, такое.

– А что, у вас не творческая работа?

– Поэтому она и творческая, но давайте откровенно, я с 14-го года воюю, у меня немного усталость есть  в этом направлении. Но у нас нет выбора. Несмотря на усталость, мы все вдохновлены. Знаете, очень сложно победить государство, которое всю жизнь воюет, его очень сложно победить и кто бы ни делал это, чтобы ни делали – всегда нужно смотреть в основу государства, в источники его, тогда думать – или начинать войну с ними, или не начинать. Украина – это государство, которое никогда никому не проигрывало по факту и сейчас так же будет. Война в любом случае закончится и поверьте, мы не будем в проигрыше.

В чем разница между бойцами "Медоедов" и военным бригадами ВСУ

Заместитель командира группы "Медоед" Александр:

– Также мы вывезли нашу группу FPV-шников, это как факультатив, сейчас война технологий дедушек, вот мы те самые дедушки, которые благодаря технологиям убивают р**ню, – это продолжение нашего разговора с "Медоедами", пока мы едем на позиции этих же пилотов.

– Если брать ваших дронщиков, факультативных, чем они отличаются от тех, что в бригадах Вооруженных Сил здесь? Есть какая разница? – я пытаюсь понять "особенности" работы группы.

– Да, конечно, это дронщики-энтузиасты, это наши кореши, которые с нами ездят довеском, они не военнослужащие Вооруженных сил Украины, по разным причинам они не могут быть мобилизованы, бывает такое. Сейчас все боятся мобилизации, а этих не могут мобилизовать, поэтому они сами выбирают ездить и убивать р**ню. Один маленький с титановой пластиной в голове – это зять моего погибшего кореша, он сам из Донецка, а другой его кореш воевал с начала войны, но по определенным причинам он не может быть мобилизован, поэтому они ездят с нами и уничтожают р**ню, и на счету этих двух детишек уже такое количество зажмуренных "валерчиков", что мама не горюй.

- Господин подполковник, что группа из 50 человек может сделать на самом горячем направлении фронта? – спрашиваю я у командира группы.

– Если грамотно спланировать, очень много.

– Например?

– Уничтожать врага, не дать возможность продвижения на определенном направлении.

– Еще они могут красиво убивать п***ов, – присоединяется к разговору его заместитель Александр.

– Что значит "красиво"?

– Когда в него залетает дрон. Или ты будешь общаться с "Призраком", они очень красиво настреливают п**ов. (Что такое "красивая работа", у "Призрака" я уже уточнила).

– А чего "Медоед"? – спрашиваю я во время небольшой остановки, когда бойцы отдают пиццу, которую взяли в Покровске, группе эвакуации, которая дежурит недалеко от "нуля", чтобы как можно скорее стартануть туда, если будут ранены.

- Падлючее животное, никого не боится и противное как собака, – демонстрируя татуировку с "Медоедом" на руке, отвечает Александр.

– Это вы такие?

– Да. Всех ест, всех обижает, пиз**д львов, пользуется огромным уважением среди фауны африканских и других стран.

Мы прыгаем в авто и едем по "самой веселой" дороге этого направления. Которую сейчас уже закрыли.

– Наша позиция, – всматриваясь в горизонт, где поднимается густой белый дым, уточняет Александр.

– Похоже на КАБы, – говорю я.

– Да, КАБы везде, страшно.

– Страшно.

Мы заезжаем в одну из бессчетных посадок передовой. И бойцы, забрав из багажника пиццу, направляются к пилотам.

– Знаешь, это как забота от мамы – объясняет дорогой Александр. Нет домашних вареников, поэтому мы решили привезти пиццу. Две пиццы мы отдадим нашим дронщикам и две пиццы мы отдадим нашим соседям, которые рядом с нашими дронщиками работают, тоже дронщики, просто потому что они там несколько дней сидят и жрут всякую х*рню, поэтому...

Снайпер в 19 лет убил более 200 рашистов в Бахмуте

– Влад Фокс, он же "Лис", человек с идеальным почерком, представляет свою команду и команду "смежников" заместитель комнадира.

– С идеальным почерком?

– Да, он на Бахмуте больше всех убил россиян.

– Да, больше 200 п***ов.

– Сколько тебе было лет, Влад?

– 19.

– А это Витя НАТО, Витя хочет в НАТО.

Истории добровольцев группы "Медоед"

А потом мы знакомимся с "Дедом" и "Исой" – теми самыми двумя добровольцами, которые сами пришли на фронт. Ликвидировать оккупантов. И у каждого на это были свои причины.

Пилот группы "Медоед" "Дед":

"Мне было 17, еще не было 18, то есть мне должно было исполниться только 18 октября, ноябрь, декабрь, январь, в январе 2017-го года, кажется, я поехал в Правый сектор. 22 год. Меня мой тесть набрал и сказал, что война началась, давай что-то делать.

– В армию, в Вооруженные силы?

– Сейчас. – "Дед" отворачивается и вытирает слезы.

– Он жив? – уточняю я, заранее зная ответ.

"Дед" возражая, машет головой.

– Ты расплакался? – спрашивает Александр, он только подошел к нам.

– Да.

– Когда тесть погиб? – стараюсь осторожно уточнить я.

– На следующий день после Пасхи. 6 мая. Я ему написал, что с праздником, и все, а вечером как-то... Я никогда не волновался ни за кого, то есть трудно это передать, есть такое ощущение, когда пацики идут на выход и ты понимаешь, что ты не чувствуешь. А тут все как-то... Я его не отвез на вокзал утром, Саня номер взял командира, я сказал – осторожно, там КАБы летают, FPV летают, осторожно. Ни разу не говорил, всегда завозил и забирал его после ротации. Ну и поздравил его с Пасхой, а вечером уже начал всем звонить, не выходит на связь, я таким не занимался. К утру я уже добился того, что связались с командиром их, но мне не ответили, жена написала, что папа погиб, все.

"Дед" снова отворачивается от нас, чтобы вытереть слезы.

– Мы с Саней были знакомы. Пересекались 2-3 раза и так далее. Потом уже утром сказали что отец погиб, ну и я…

..... стал неотъемлемой частью группы "Медоед", которая убивает оккупантов – заканчивает за "Деда" Александр.

– Я очень хочу, здесь есть село Сокол возле Очеретино, хочу убить там точно кого-нибудь, как пойдет - продолжает свой рассказ "Дед".

– Почему именно Сокол?

– Там погиб отец жены от КАБа, КАБ 7 метров от него упал. И с тех пор я с Саней уже в Харьков ездил и сюда приехал.

– Тихо! – наш разговор прерывает крик пилотов. И ухо сразу улавливает шум, похожий на тот, когда летит самолет.

– КАБы! – почти одновременно говорим-выдыхаем мы, прислонившись к стенам землянки (такая себе защита, но хоть что-то).

– Так и живем. Ненавижу КАБы, – говорит "Дед".

– А кто их любит? – грустно улыбаюсь я.

– У меня ПТСР на них – отвечает пилот. И я понимаю почему. Мимо нас пролетел, над нами. Где-то в сторону трассы.

Приходит черед "Исы" – еще одного добровольца – рассказать свою историю:

– Впервые я в 17 лет поехал в зону АТО, в 18-19 лет я воевал в Добровольческом украинском корпусе. Началась полномасштабная война, я с ними принимал участие в Киевской кампании, в Березанском районе, в Харьковской области, мы штурмовали Довгенькое вместе с 95-й, а затем они зашли в ряды Вооруженных сил Украины, из них сформировали 67-ю отдельную бригаду, а я остался милитари-фрилансером. В Добровольческом украинском корпусе я был командиром 3 роты 4 батальона, да, в начале полномасштабного вторжения. С февраля по июнь месяц.

– То есть, вы были по сути в штурмовиках, насколько я понимаю?

– Ну да.

– Сами ходили на штурмы?

– Да.

– И как вам?

– Ну как? Ужасно. Как война. Потом я сообразил, что это не мое.

– Почему?

– Понимаете, наверное, потому, что я пошел на войну в 17 лет, я к войне с 2022 года стал подходить более с холодной головой, то есть, мне не нужен адреналин, я приезжаю сюда, как Женя, как Александр, мы приезжаем сюда работать, хладнокровно уничтожать врага. Все.

– Где вы родились?

– В Турции.

– А когда в Украину переехали?

– В 2005 году и всю жизнь я прожил здесь, учился в школе, с 17 лет воюю, сейчас мне 24, вот моя жизнь, я провел 25 процентов своей жизни в войне. Я не военнообязаный, я не гражданин Украины, но почему-то здесь. Я не скажу, я не буду говорить: "О, давайте, идите, сражайтесь" – это дело каждого, вот, если человек хочет – он пойдет. Это дело каждого. Но если они не идут – значит они принимают последствия того, что будет потом. Если мы не будем воевать – это будет продолжаться до бесконечности. Надо искать мотивацию, хотя иногда мне тоже самому очень трудно найти.

Как сообщал 5.ua, "За день – до 15-20 штурмов": украинские пехотинцы держат оборону под Часов Яром.

Читайте также: Как гаубица M777 и дрон "Фурия" жгут российскую броню на Марьинском направлении – "Невыдуманные истории".

Смотрите также:

Поддержите журналистов "5 канала" на передовой.

Главные новости дня без спама и рекламы! Друзья, подписывайтесь на "5 канал" в Telegram. Минута – и вы в курсе событий.