Он стал известным на весь мир украинским руфером после того, как в 2014 году в москве покрасил советскую звезду в сине-желтые цвета. Вернувшись из США после начала полномасштабного российского вторжения, Mustang Wanted ушел в армию – сначала руководил беспилотником, затем стал пехотинцем.

В программе "Кто с Мирошниченко?" он не только рассказал о мотивации, русских, политике и политиках, гражданских и женщинах в армии, но и предложил ведущей Анне Мирошниченко присоединиться к Вооруженным силам.

– Мы когда списывались в Facebook, я спросила, как к тебе обращаться. Ты мне сказал: "Максим". Потом я открыла Википедию – и там совершенно другое имя, потом мне сказали, что у тебя имя Слава Украине. Я думаю, всем будет интересно, как к тебе обращаться, какое твое настоящее имя?

– Как хотите.

– Есть у тебя позывной?

– Вайт, я не придумывал ничего, можете придумать мне лучший, потому что эта проблема есть.

– А почему Вайт?

– Фамилия такая.

– Настоящая фамилия – Вайт?

– Да.

– А в паспорте как записано?

– Как в Facebook.

О НАЧАЛЕ ПОЛНОМАСШТАБНОЙ ВОЙНЫ

– Начало полномасштабного вторжения – где ты конкретно застал?

– Как настоящий патриот – за границей. Так сложились обстоятельства, я уже был, не помню сколько времени, возможно, 4 месяца я был за границей до начала полномасштабного вторжения.

– Ты жил в разных странах?

– Был в США, жил так, как жил, иногда немножко нарушал закон, делал трюки, тренировался, читал. Моя украинская позиция, если ее можно так ее назвать, она неизменна была тогда и сейчас, то есть мне не нужно было ничего менять. Если я ездил за границу до этого когда-либо, я собой был всегда. Возможно, я мог бы больше сделать и сейчас. Я считаю, что все мы должны больше делать сейчас, но никаких сильных изменений не было, если общался до этого вторжения с американцами, конечно, я им рассказывал, как всё есть, по моему мнению.

– Ты понимал, что рано или поздно полномасштабное вторжение начнется?

– Нет.

– Ты думал, что россияне не попрут?

– Я не знаю будущего, очень легко сейчас говорить, что я знал это, чувствовал и все такое... Я не знал этого. Когда начались эти учения масштабные осенью, я уже следил за этой ситуацией, я пытался смотреть разных, можно сказать, аналитиков, причем я достаточно серьезно к этому подходил и это не было какими-то источниками – вот сейчас начнется или не начнется. Пытался наблюдать, какое количество личного состава, что они делают и что планируют предпринимать. Мой прогноз был... Я с кем-то переписывался, что нечто произойдет, я не думал, что будет прямо такое полномасштабное вторжение, я думал, что что-то плохое они точно сделают, потому что много было накоплено ресурсов, и к этому все шло.

– Начинается полномасштабное вторжение, ты за границей, ты видишь эти сообщения, какие твои действия были?

– Я написал пост в Инстаграмм. Информационный фронт. Я больше ничего… Возможно, я мог пойти, мог говорить, кого-то убить, россиянина, но я находился в США, у меня там какая-то аудитория есть в Инстаграмме, я написал что думал и все.

– Когда ты приехал в Украину?

– Не сразу, я не мог сразу уехать. Я пропустил наверное, полгода войны точно, думаю, где-то так.

О ПОДГОТОВКЕ К СЛУЖБЕ

– А когда ты приехал в Украину, ты сразу выехал – ну все, ехал ли ты в Украину с мыслью, что ты пойдешь воевать?

– Я понимал, что это произойдет, потом ко мне подошли возле АТБ, ТЦК, дал мне повестку... Это шутка. Ушел в армию, как и все. Здесь нет какой-то героической странной истории, мне кажется, разницы нет – ушел человек, живущий в Киеве, или приехавший из-за границы, мне кажется, все одинаково пошли в армию. Все. Большинство моих знакомых причастны к войне так или иначе, но сейчас я всем говорю, что надо ускоряться, мобилизоваться, пусть в армию идут, я всем своим знакомым говорил это. Я приехал в Киев, я не помню, сколько я здесь был, или неделю, или меньше, или больше. Но все чуваки, с кем я встретился, я им говорил, у меня парень снимал комнату – я ему тоже говорил: братан, когда тебя мобилизуют? Я ему рассказывал, что лучше пытаться получить военное образование сейчас, чтобы он пришел не с сотым возом, если он готов к пехотной жизни, потому что это сложно, чтобы он готовился. Не в смысле молился, а приобретал какие-то знания, и тогда у него будет немножко больше шансов не умереть.

– И много желающих после того, как ты с ними говоришь? Как люди воспринимают после того, как ты говоришь: ну что, ребята, давайте, давайте, идем со мной? Что отвечают?

– Я бы не советовал идти со мной. Я говорил, например: ты не готов становиться пехотинцем? Изучай дроны. Я давал советы, что конкретно нужно сделать, как получить военную учетную специальность, мой коротенький путь и какие-то ошибки – как сэкономить время. В принципе, готовиться к смерти, потому что это война, чтобы не было каких-то завышенных ожиданий. Не знаю, я бы не сказал, что я какой-то суперэффективный военный чувак, я достаточно самокритично на все это смотрю, есть над чем работать, много чего. Хотя у меня есть одна подруга – когда я вернулся, она сказала: "Я не удивлена, это должно было произойти". Не знаю, может, это образ какой-то, это представления людей, я об этом не думал много.

О ПЕХОТИНЦАХ

– 47-я бригада у тебя, да?

– Да.

– И ты пехотинец?

– Уж да. Изучал БпЛА, а потом меня перевели в пехоту.

– А почему так?

– Не знаю, но это было круто. Я попал практически без подготовки в пехоту, так даже получилось интереснее, мне понравилось. Ну как понравилось? Это ужас, жуткий и так далее. Мне понравилось, что у меня теперь есть этот опыт.

– В чем ужас, ты пехотинец, ты говоришь, что это жутко, что ты имеешь в виду?

– Вас пытаются все убить и время от времени это происходит. Пожалуй, это можно назвать ужасом.

– Ты участвовал в штурмах, операциях: Работино, Авдеевка, это там, где ваша бригада?

– Я не штурмовал ничего, нас штурмовали, я был на удержании позиций. Я был не в Авдеевке, а в окрестностях, на коксохимическом заводе, и сейчас там наши ребята находятся.

О ГРАЖДАНСКИХ И ВОЕННЫХ

– Я традиционно спрашиваю ребят, приезжающих в Киев, – что не так в Киеве? Что раздражает в Киеве?

– Ничего не раздражает, я поел, поспал, сходил к вам, получил оружие, завтра поеду еще постреляю на полигоне и, надеюсь, в ближайшее время поеду работать. Я ничему не удивляюсь, есть люди, которые принимают участие в войне, есть люди, для которых войны нет. Удивительно ли это? Нет. Так было всегда, мне кажется, поэтому ничего такого странного я не вижу.

– Ты видишь сейчас пропасть между гражданскими и военными? В мышлении, поведении, взглядах на жизнь?

– У меня нет такого полного ощущения, что я военный и вообще я пару раз такое слышал – вот там, на "нуле", почему-то там, где я был, произносили просто позицию, название позиции и все. Для меня это немного странно. Разница, к сожалению, есть, и она есть в восприятии войны, типа люди смотрят Ютуб и им кажется, что все, в принципе, неплохо, если такого человека отправить на позиции, то он поймет, что все очень страшно и, конечно, будет разница понимания. Я считаю, что нужно мобилизовать людей, привлекать их более активно для участия в этих событиях.

– Ты понимаешь, что есть категория людей, сознательно не желающих смотреть истории о войне, они не хотят смотреть истории с военными?

– Я их тоже не смотрю, мне это не очень интересно. И это нормально. Если человек не смотрит истории о войне, но он тренируется не для того, чтобы просто тренироваться, а для того, чтобы быть готовым воевать, это окей, это их путь.

– Есть еще люди, которые не хотят замечать войну…

– Есть разные люди…

– Надо к ним достучаться, что-то им сказать…

– Вы этим занимаетесь.

– Но мы не можем через интервью. Ты выкладываешь очень классного человека, классного военного, смотришь просмотры, а там – как будто люди и не заинтересованы.

– Покупайте рекламу.

– Проплачивать?

– А что делать?

О МОТИВАЦИИ

– Может, люди уже устали?

– Это по поводу мотивации. В окопе получается мотивация просто супербольшая. Если человек уставший, он может поехать на войну. И понять, что он никогда до этого по-настоящему уставшим не был. Даже меня мотивирует, я вам так скажу, я хочу вернуться и более эффективно работать, например, если сейчас будет возможность вернуться, прямо сегодня, на коксохим, я знаю, что я там могу сделать полезного. Но, к сожалению, это так не работает – захотел, не захотел, что-то придумал. Есть приказ, или его нет, или будет другая работа, я этого не знаю.

– Армия как глобальная машина – для тебя это сложно? Много там советчины ты увидел? Многое, что ты хотел бы изменить? И это демотивирует военных…

– Очень много, но я не знаю, как их решить, то есть у меня есть какие-то идеи. Самая простая идея – это, например, берем какой-нибудь 88-й батальон, надеюсь, такого не существует, поэтому я его и назвал. Вы о нем что-нибудь слышали? Не слышали. И я тоже. И никто о нем ничего не слышал. Но у них есть, например, пресс-офицер, а они, например, принимают участие в активных действиях, он просто неэффективно выполняет свою работу, поэтому если взять вас на его место, вы будете более эффективно это делать и в целом станет лучше, поэтому я считаю, что нужно привлекать больше людей. И это об эффективности, то есть главное – это даже не коррупция, кумовство, все это непосредственно присутствует, но уже сейчас идет "рубилово", главное – это эффективность. Ее нужно повышать всеми путями.

– Есть еще такая вещь, как бюрократия, военные рассказывают, что есть журнал носков, журнал мыла. Это до сих пор сохраняется в армии?

– Есть много мемов на эту тему, это не самое плохое из того, что есть. Плохое может быть… Цена ошибки очень высока. Можете спланировать какую-нибудь операцию и ошибиться, потом ошибка одного генерала – ошибка одного ротного и потом ошибка командира отделения, и в результате у вас огромные потери, но от этого, кажется, никуда не убежишь.

О РОССИЯНАХ И пУТИНЕ

– У тебя есть знакомые россияне?

– Да. У меня есть один, я его нашел, это было сложно, один россиянин-россиянин. Я его с детства знаю, это мой маркер взглядов. Я у него спрашиваю, он мне рассказывает о нацизме, фашизме. Вот такой один есть. Это не прямое общение, это как исследование.

– Ты, исследуя его поведение и тактику, можешь описать, какая мотивация сейчас у россиян?

– Я понимаю немного лучше россиян, которые не воюют. Которые воюют, я думаю, – это деньги и все. И небольшой процент тех, кому действительно нравится воевать. А россиянам пропаганда – на этом все построено у них. Они смотрят телевизор. У них сейчас сложные события, они и президента своего не любят.

- Да ладно…

– И НАТО не любят, и война им нравится, но они не хотят туда идти, потому что это не та война, как в Сирии, когда ты силен, а противник слаб и ты можешь делать, доминировать, это прикольно так воевать, а здесь неприкольно. Нет таких, я думаю, воспоминаний у них, что типа приехал, повоевал, все класс. Нет, им здесь плохо и так и должно быть, но это загадочная русская душа.

– Ты сказал, что они не любят путина. Я так не считаю, мне кажется, что для них это такой идол. Смотришь интервью, они плохого слова…

– А они не могут сказать плохого, потому что их закроют. Это их удручает еще больше и это прикольно, их угнетают там чечены и у них эта тоже проблема есть и этот конфликт зреет – назревает и это круто, что они есть в этом смысле. Они унижают россиян и россияне это знают и ничего с этим поделать не могут.

– Ты предполагаешь, что по состоянию на сегодняшний день ситуация может сложиться так, что будет определенное замораживание конфликта?

– Такое может произойти, да. Насколько это опасно? Здесь нужно иметь очень много данных – какое состояние, количество, подготовка нашей армии, какое состояние у наших врагов – и принимать решения. Я думаю, это сложно. Я не думаю, что это легко, сказать, что продолжаем, или останавливаемся, или какие-то перемены… Я пока продолжаю, я делаю свою работу, меня это волнует больше.

О ПОБЕДЕ

– Как ты видишь победу? Выйти на границу, остановиться?

– Думаю, что нужно вообще делать. Задачи есть более реальные – отбиться от врага, это уже круто, хотя бы так, по моему мнению. И после этого, если у нас есть такие возможности, – двигаться вперед, и это сложно. Думать – а что же я буду делать, если мы победим? Мне кажется, что такие мысли появляются у людей, когда они очень долго сидят дома. Я не думаю, что такие мысли появляются… Я об этом не думал ни разу на позициях.

– А о чем ты думаешь на позициях?

– Обо всем думаю, больше об ощущениях, а не о понимании. Я не думал, что на войне будет легко, никогда так не думал, я это почувствовал. Теперь я просто могу лучше понять человека, проходящего этот путь. Люди, вообще не имеющие никакого опыта, они, скорее всего, не поймут. Это то, что я вижу. Я общаюсь со своими знакомыми, которых я считают умными людьми, и у них какое-то понимание и представление о войне, мне кажется, оно все больше уходит в сторону от реальности. Наверное, так и должно быть.

КАК ИЗМЕНИЛА ВОЙНА

– Как думаешь, ты сам изменился за полтора года? Может, ты взрослеешь?

– Старею, колено болит теперь.

– Спина, колено?

– Да.

– Какие-то мысли, возможно, другие появляются, ценности совершенно другие?

ЧТО МОЖНО ДЕЛАТЬ В АРМИИ

- Возможно. А вы не думали, кстати, в армию пойти?

– Я знала, что ты будешь спрашивать. Нет, я не думала.

– Почему?

– Пресс-офицером, ты хочешь сказать? Мы сейчас заканчиваем интервью, ты мне скажешь – иди в армию, будь пресс-офицером, ты уже начинал об этом говорить, да? К примеру, в пресс-службе работать.

– Это один из вариантов.

– У меня, кстати, очень много знакомых ушло и журналистов "5 канала", кстати, реально пошли в бригады работать в пресс-службы.

– Можете и на боевую должность пойти.

- К примеру?

– БпЛА, дроны, в штабе есть много всякой планировки для умных людей, это тоже возможно, есть РЭБ – радиоэлектронная борьба, есть радиоэлектронная разведка, есть очень много таких должностей, кроме штурмовика-пехотинца, очень много и они очень важны на самом деле.

– Я уверена, что даже заполнять эти журналы, о которых мы с вами говорили, это тоже кто-то должен делать, кто-то должен привезти эти журналы, кто-то должен работать на кухне, если ты об этом говоришь.

– Я о другом говорю. Ни в коем случае не о кухне. Кто должен сделать так, чтобы этих журналов не было, может, это будете вы. То есть существуют вещи, которые нужно реформировать, и бюрократия в армии очень плохая. Если кто-то приведет это в в порядок, то многие скажут: как это хорошо, к награде этого человека.

– Я бы все-таки переложила ответственность на определенные министерства, занимающиеся цифровизацией.

– А это зря.

– "Дію" сделали – можно сделать нечто подобное, типа "Дії".

– Это не так легко. Если у вас есть вдохновение, вы можете попробовать, вам будут благодарны за это, и это тоже приближает победу, если мы о победе говорим. Это может выглядеть как мелочь, но это важные изменения, и это круто. Если честно, я считаю это более важным, чем…

– Чем то, что мы сейчас делаем?

– Да, чем информационные войны, фронты и все прочее. По-моему, да.

– Ну смотри, если даже работать в пресс-службе в бригаде, все равно я буду освещать твои действия, например, то, что ты делаешь, то, что рассказываешь, это тоже будет освещение, если я буду работать с информацией?

– Да, но вы будете лучше это делать, я думаю, будете больше знать, больше понимать, можете помочь конкретному подразделению стать лучше, а они станут более медийными, например, и у них будет лучшее обеспечение. Или вы можете наладить какой-нибудь процесс, не обязательно там будет приставка "пресс-", может, там будет что-то другое и это круто.

– Я не оправдываюсь, я не думала об армии, вообще не думала, хотя я никуда не уезжала, живу в стране. Освещаю ли я тебя, делаю тебя медийным? Да, делаю. Это тоже определенная история.

– Нет, я думаю, нет. Во-первых, какая-никакая медийность есть, окей, если она появится, что я с этим сделаю? Скорее всего, ничего. Как я это использую? Никак. И какой в этом смысл? Я не вижу большого смысла, если честно.

О ЖЕНЩИНАХ В АРМИИ

– А много ли женщин служат рядом с тобой? Ты познакомился на войне со многими женщинами?

– В нашем подразделении две женщины. Это тоже любопытная тема. Есть женщины, которые воюют больше, чем я, и они принесли больше пользы, чем я. Но в среднем, если вы придете на позицию, там будут мужчины. Иногда женщины бывают как боевые медики. То есть, если посмотреть, сколько женщин в армии, возможно, их там, я разные видел цифры, 50 тысяч. Просто какая-то цифра в 50 тысяч. Но из этих 50 тысяч – какие они занимают должности? Скорее всего, это военкомат и подобные вещи. Кто-то из них напрямую воюет, но у чуваков подгорает от того, что говорят: вы воюете и вот женщины тоже воюют. А чувак, пехотинец, он приходит на позицию и этих женщин нигде не видит, потому что большинство пехотинцев – это мужчины. И это верно. Но есть женщины, и они крутые. Вы знаете, что еще можете делать? Вы можете стать командиром экипажа. Вы можете даже не летать, вы можете наладить этот процесс. У вас есть медийность, вы собираете пару миллионов денег на ваше подразделение и берете молодых мужчин, не таких, как я, а более молодых. Я умею летать на FPV, например, вы берете меня просто пилотом, берете еще кого-то, собираете группу из четырех человек или собираете три таких группы и дальше приезжаете на штат, планируете, наша группа будет создавать огневое прикрытие с воздуха и это будет классно.

- Мне надо подумать.

– Подумайте, обязательно.

– Я подумаю, впервые мне такое предлагают. Но ваш посыл я поняла – главное, чтобы не обесценивалась работа каждого из нас, мы же там как-то придумываем, что мы хотим этим заниматься, нам кажется, что мы какую-то пользу несем.

– Это все иллюзия. Так же, как я могу сказать, что я приносил или приношу какую-то пользу. Здесь идет война и если мы не делаем что-либо для армии или непосредственно для того, чтобы выиграть, то это не столь важно сейчас. Это мое такое мнение. Я могу кататься на скейтборде и делать суперкрутые трюки, это важно, это искусство, это круто, это прекрасно, но сейчас не ко времени. Сейчас нужно воевать. И да, можно катать на скейте и собирать деньги. Здесь уже об эффективности – сколько я могу собрать денег? Тысячу долларов? Тогда мне нужно идти и становиться штурмовиком. Если я собираю очень много денег и делаю это эффективно, собираю кучу дронов, то круто, я считаю, такие люди должны собирать деньги, но таких людей немного. А всех остальных нужно мобилизовать.

– Фантазируем в финале. Кончается война, как-то она заканчивается, я не буду спрашивать о планах и когда ты будешь жениться. Кататься на скейте, как ты только что сказал, ты хочешь в Украине или выедешь?

– Я не знаю, здесь такой интимный моментик – доживу ли я до конца этой войны – я не знаю. Мне кажется – лучше не думать о таком, не думать, что доживешь, зачем жить с такими ожиданиями? Затем – "Оп!", неожиданность. Лучше думать о том, что сейчас. То есть я знаю точно, что я вернусь на войну. Вот это будущее. А политики, жизнь в Украине, общество – это все на втором плане.

– Ты политикой не интересуешься совсем сейчас?

О КЛИЧКО, ЗЕЛЕНСКОМ И О ПОЛИТИКЕ

– Я солдат. Выходит, что интересуюсь.

– Да, я вспоминаю твой разговор с Кличко. Он сказал: почему ты занимаешься тем, чем ты занимаешься на мосту, почему ты не идешь в АТО, он сказал.

– О, кстати, вспомнили вы это хорошо. Он, кажется, говорил что-то об армии.
Он сказал – иди в армию. Ты говоришь – я был в армии.
Виталик, гоу в армию.

– На том этапе ты уже был в армии?

– Нет, я не служил в армии, я ездил – военный туризм, вот чем я занимался время от времени, в армии я не был. Я считаю, что армия реально некоторые грехи может простить. То есть если Виталик сейчас уйдет в армию, я скажу: Виталик, красава! Несмотря на все, что он сделал, это надо еще подумать над этим, но я не относительно самого себя, я скажу – окей, было, ну и было, но ты красава, ты ушел в армию. Если он туда пошел, конечно, он чиновник, управленец и т. д. Кстати, это интересный вопрос. Если бы Веталь ушел в армию и оставил все как есть – оно бы стало более эффективным или нет?

– Управление городом?

– Да, Виталик завтра говорит: "Все достало, я пошел воевать". И взял дрон, летает себе или там на БМП ездит, просто уехал и все, воевать. Представляете, если – раз! Уровень коррупции снизился, если оно стабилизировалось, стало лучше – может такое быть?

– Встречный вопрос – если президент страны говорит – все, я пошел воевать, я пойду в 47-ю бригаду – будет ли страна функционировать без президента?

– Без президента, я думаю, нет, а без Виталика, возможно, да.

– Какое-то у вас особое отношение...

– Я не вижу его эффективного управления. К Зеленскому тоже много вопросов, но сейчас он эффективен хоть в чем-то и он это делает и сейчас нет лучшего решения. То есть ситуация сложная и так, а Виталика, если, например, поменять мэра в Киеве, я думаю, может стать только лучше.

– Напоследок, сто раз спрашивали, – что бы ты сейчас покрасил?

– Ничего бы. Мне это неинтересно, я об этом не думал. Лучше поработать на дронах эффективно.

– Дай Бог, у тебя все получится.

– Дай Бог.

– Сложный разговор, но очень интересный, правда. Мне показалось, что больше говорила я, но ладно. Немного приобщусь, поработаю немного. Друзья, мы оставляем ссылку на карту для подразделения, наш герой сегодняшний собирает на FPV-дроны. Давайте поможем немного нашим ребятам, нашим защитникам для того, чтобы они имели возможность приближать нашу победу. Я тебе благодарна за разговор, до встречи, давай через год встретимся.

– Как пойдет.

Присоединяйтесь к сбору по ссылке:

https://send.monobank.ua/jar/8HTnWDsGuE

Смотрите также: "Единый телемарафон убил мобилизацию" – Мартин Брест в "Кто с Мирошниченко?"

Главные новости дня без спама и рекламы! Друзья, подписывайтесь на "5 канал" в Telegram. Минута – и вы в курсе событий.

Поддержите журналистов "5 канала" на передовой.

• Вносите свой вклад в победу – поддерживайте ВСУ.