О правде войны, изготовлении беспилотников, запросе на победу, мобилизации на "экономический фронт" и не только говорили с ветераном АТО Мартином Брестом в программе "Кто с Мирошниченко?" ("Хто з Мірошниченко?") с Анной Мирошниченко.
О БЕСПИЛОТНИКАХ
Делаем аналитику, получаем результат, включаем эмоции – ох**ваем, все очень просто.
– Сейчас я тебя могу представить, как не любят это в нашей стране, представитель "экономического фронта"?
– Да.
– Говорят, что нет другого фронта, кроме того, который там.
– Это шуточная история об экономическом фронте, мы сами над ней смеемся.
– Чем ты сейчас занимаешься?
– Я делаю беспилотные летательные аппараты, большая частная компания.
– Кстати, много сейчас у нас частных компаний, этим занимающихся?
– Вообще больше двухсот разного уровня, больших где-то шесть-семь.
– Это сложно?
– Сложнее, чем ожидалось, и сложнее, чем от нас ждали люди в Телеграм-каналах, Фейсбуках и Едином марафоне. Потому что кто-то сказал, что Shahed из го*на и палок, вертикальный композит за 5 тысяч долларов, шара, а оно так не летает, а оно летает, когда стоит сотку.
– У россиян из чего? Мы постоянно говорим, что россияне настроили производство и они делают из *** и палок.
– Кто-то это вбросил, это из той же истории, как и "чмони", "мобики". Нам, украинцам, с большим трудом удается называть россиян россиянами, мы постоянно что-то придумываем, началось все с презрения к российской армии – "чмони", "мобики". Скажу фразу "совкового прошлого", но это очень классно работает – "враг силен и коварен". Точка. Враг научился, враг умеет, знает, у врага миллионы долларов текут из земли – газ, нефть, все покупают, проблем нет. Закупку микросхем с другого, это же истории, что они разбирают стиральные машины, чтобы выломать чип для БПЛА, это фигня, это бред, все нормально. Работают американские микросхемы, индийские, все нормально. Да, оно дороже стоит, но они на это находят.
О САНКЦИЯХ
– Как так случилось?
– Вообще-то легко, потому что санкции не работают и никогда не будут работать, общие санкции. санкции работают только адресные – фамилия – рогозин, санкции, арестовали денег много – это работает, а общая санкция на страну – не завозить стиральные машины? Смешные, что ли? Все, берется пакет денег, пошли через границу – желаю здоровья Пакистану, Индии, отгрузили на линию.
– Если враг силен, мы сейчас каковы?
– А мы упрямы, мы в основном умны. Почему умны? Потому что, докладываю, предприятие почти с нуля и не имея до этого очень серьезных навыков по созданию БПЛА менее чем за год делает ударный беспилотник с нормальной дальностью. В россии такая работа стоила бы гораздо дороже и заняла как нормальный цикл разработки – 3-5 лет, у нас за год. Мне кажется, что нужно немного выдохнуть и перестать говорить фразу – могли бы это сделать пять лет назад. Уже полтора года мы носимся, как с флагом, с этой фразой, что мы не готовились к войне. Да, не готовились. Много можно было сделать. Что мне сейчас с этого? Что тебе сейчас с этого? Сейчас у нас легкий плюс, будет минус – полетят ракеты, что тебе будет с того, что кто-то не готовился, ну все, будем сидеть, созваниваться, полоскать предыдущую власть до Кравчука.
- Читайте также: Иранские дроны "Шахиды" – не из "говна и палок", их разрабатывали 6 лет и в них валили немало денег – Мартин Брест
О ПОБЕДЕ
– Какова реальность сейчас, какой этап войны, как ты для себя оцениваешь его на конец года, с чем мы заходим на следующий год?
– Какой этап войны – не знаю, потому что не знаю ее конца, когда создаю проект я, да, когда-то я был проектным менеджером "Укроборонпрома", сейчас я развитием занимаюсь в частной компании, я когда строю план, я знаю конечный результат. Здесь я конечного результата не знаю, почему не знаю? Потому что я считаю, что у Украины нет запроса на победу.
Мы совершенно не понимаем, вот победа – она какая? Что это будет – победа? Вот мы вышли на какие-то границы? Устойчивая ли линия? Взорвали ли мы кремль? Какое видение? Если я не знаю результата – я не могу посчитать этапы. Я точно, стопроцентно не знаю на каком этапе войны мы находимся и никто этого не знает, кто говорит, что знает – брось в него хрустальной пепельницей, потому что он не знает.
– Если выход на границы определенные, это победа? Если остановили мы наступление российских войск – это победа?
– Я тебе сейчас попробую кратко описать, как происходят штурмовые действия в условных посадках, потому что моя должность в том числе в том, что я достаточно часто бываю в разных организмах где-то возле ЛБЗ. Штурмовые действия. Посадка. В посадке никого нет, в этой, ближе к нам, наши штурмовики готовятся, там готовятся россияне. Свисток. Минометы побросали, пошли пешком. Заходим в наши посадки, где-то там раньше или позже заходят россияне в посадку, идет бой. Пытается их арта поддерживать, старается наша поддерживать, но чтобы не убить своих же. Идут штурмовые действия, идут, идут. Физически мы вышли на посадку. Мы ее захватили? Убили всех россиян, все валяют, кричат. Захватили? Захватили. Но после этого должна зайти пехота. Из пехоты заходят 12 человек и начинают окапываться, а штурмовики, например, выходят. Через три часа приходят 40 россиян пешком и выбивают нашу пехоту. Так вот этот момент, мы же захватили, мы же вышли на границы 1991 года, но в каких условиях? Мы можем выйти на границы 1991 года – забрасывать мясом, положить полмиллиона человек и выйти, но с той стороны будет готовиться такая ответка, выйдем, поцелуем знак Изварино и потом получим люлей. Территориальный выход – ничто, когда ты не можешь, когда ты знаешь, что там, за забором, сидит очень много россиян, которые сейчас будут давить тебя еще сильнее. Я пытался сказать, что территориально не сосчитать победу, сравнивая экономики не сосчитать победу, россия не развалится на шесть государств, на восемь или два тоже не развалится. Победобесие – есть такое выражение. Это очень плохой путь сейчас, более чем через полтора года полномасштабки. Хватит жить представлениями о победе. Это как вот – а вдруг мне завтра повезет и на экзамене профессор меня спросит именно то, что я выучил – один билет из 20.
ПРАВДА ДЛЯ ОБЩЕСТВА
– Постой, а какие тогда должны быть информационные месседжи в обществе?
– Правда, истина такая – вот противник, он силен и коварен, вот наши люди – они борются, вот штурмовые действия, ежедневно сотни людей уходят в посадку. Почему? Потому что если они один день не выйдут, то россияне ее займут, все, видим, – чик, уточненную линию фронта. Посадка – минус посадка, еще минус посадка. Поэтому штурмовые действия, затраты, наши потери – это правда, я до сих пор физического содержания не понимаю – почему скрываем потери, если человеку не говорить правду – он неправильно оценивает мир вокруг себя, а когда он неправильно оценивает мир вокруг себя – он принимает неправильные решения. Приведу пример - скажи правду в преддверии вторжения, например, со стороны беларуси стоит 50 или 30 тысяч россиян в походных колоннах, нацеленных на Чернобыль, Бучу, Ирпень. Скажи это людям – они стоят там, не надо говорить людям, что им делать, но они должны знать и принимать решения самостоятельно. Результат – наступают россияне, полдня никто ничего не знает.
– Кто должен озвучивать правду сейчас?
– Всегда озвучивать правду должны те, на кого возложена обязанность что-то озвучивать. И когда эти люди начинают лгать – приходят другие люди и начинают говорить правду.
– Как ты считаешь, общество сейчас готово к правде?
– Все равно мне, готово оно или нет. Вот хватит бегать и думать об обществе. Ты когда горишь – готово ли сейчас общество к правде – ты себя только что отделила от общества – ты готова, а оно нет. Не надо этого делать, мы и есть общество, все люди в этой комнате это общество, если ты готова, я готов и Сергей готов – значит все готовы. Кто не готов – вот чемодан, польская граница – пожалуйста. Родной язык русский, стараюсь не перейти на русский – хватит беречь эмоции и тонкий душевный мир и организацию людей. Хватит. Скажите правду. Они сами ее примут, сами ее переварят и очень важно – сами будут принимать решения, за которые сами будут нести ответственность. Армия устала? Усталая – это правда. Контрнаступление не было таким, как ожидали многие люди – да, это правда. Продолжится ли оно? Да, оно продолжится штурмовыми действиями на локальных участках фронта. Итак далее, и так далее. Это правда, я не хотел приводить этот пример, но вынужден его привести – Израиль. Начал публиковать данные о своих погибших с первого дня после 7 октября, после Газы. Количество людей публикует, не знаю, публикуют ли имена и фамилии. Если тебе не сказали, сколько ребят погибло, чтобы мы с тобой здесь сейчас сидели, говорили, я пил вкусный кофе – для нас это не имеет ценности, этот разговор. А для меня – имеет, но, к сожалению, я вынужден получать эту ценность, когда я приезжаю на фронт, а мимо меня два бусика с надписью "На щите". Два. Все, поехали, здравия желаю. Если я еду из Балаклеи еще в прошлом году в сторону на трассу на Изюм, я вижу 30+ машин, которые искорежены, залиты кровью, валяются, это наши жемчужины, отступающие, их минометка крыла, я понимаю что я только что проехал через сто мертвых людей .
– Какая сейчас правда войны?
– Процитирую "Когда я шел в п*** 24.02 я думал, что я сейчас выиграю время, страна соберется и пойдет разбивать, п****". Так вот – они все еще выигрывают нам время. Я не очень понимаю – на что именно они выигрывают нам время, но они выигрывают нам время и они очень устали – реально. Это усталость, во-первых у нас армия постарела, это 40 плюс. И во-вторых, я прям вижу-вижу, как они… Знаешь, я заметил, а потом стал присматриваться, мы называем зону проведения СВО возле ЛБЗ, перестали поднимать руку, когда ехали, когда едут на машинах, одни военные машины – АТО, ООС – ооо, желаю, махнули, посигналили. Иногда просто проезжают. Все. Каждый по своим делам. Шух – уехали. Это не неуважение, это усталость. Я заметил такую интересную штуку – у нас армия, которая не только воюет, но еще и приезжает сюда и мотивирует нас, сказать – все нормально, мы им набрасываем, все будет хорошо.
– Но знаешь, каждый из них в конце постоянно говорит – мы заканчиваемся, мы заканчиваемся и мы очень хотим, чтобы нас сменили.
– В принципе, единственное – телемарафон, как считаю, убил мобилизацию в нашей стране. Помнишь рекламу, Жан-Клод Ван Дамм на шпагате едет на двух Вольво, внедорожниках?
– Да.
– Вот у нас немного так, но этот Жан-Клод Ван Дамм – это власти, ответственные люди, которых выбрали или они сами себя выбрали, один грузовик – это уже сильно потрепанный HIMARS, а другой – это совковый ГАЗ 66. И эта х**ня разъезжается в стороны. Первое – полтора года нам рассказывают, что Вооруженные силы решают все вопросы и рядовой человек говорит мне – нафига мне идти? Там уже все решается, сейчас – эй, вперед. Вместо того чтобы сказать – враг плохой, он дьявол, он демон, но он силен и коварен, нам говорят что они дураки. С одной стороны, надо проводить очень массированную мобилизацию, прям сильно массированную мобилизацию, и нужно переводить экономику страны на военные рельсы, но это значит убить наглухо рейтинг этой власти, в ноль. С другой стороны – если не проводить такую мобилизацию, если не переводить экономику на нормальное военное положение, тогда, возможно, уже негде будет переизбираться, уже не будет страны. Поэтому АТО 2.0, которого я очень боялся год назад, во-первых – оно произошло, а во-вторых – долго мы в АТО 2.0 не поиграем, потому что затраты на АТО 2.0 выше, чем Украина может себе позволить, это я вам как экономический фронт говорю. Шесть дней назад был принят госбюджет Украины. 3 триллиона 355 миллиардов гривен, причем 1 триллион 330 миллиардов гривен – больше трети – это дыра в бюджете, их нет, а нам они очень нужны, и это те средства, которые должны привлечь за границей, под словом привлечь я имею в виду, что нам их должны подарить, просто подарить, потому что в долг утопающему никто не дает, как-то так. Не будет этих денег – ну блин.
- Читайте также: Зарубежные военные эксперты, представлявшие войну будущего, об*срались – Мартин Брест в "Тайнах войны"
О МОБИЛИЗАЦИИ
– Ты сейчас видишь как можно провести какую-то агрессивную, кардинальную, не знаю, как правильно назвать, мобилизацию?
– Я не знаю как правильно, в Минобороны там побежали какие-то рекрутинговые агентства привлекать, я не знаю сработает ли это, не сработает ли это, но я точно знаю что у нас не хватает штурмовиков и пехоты. И когда рекруты, я не хочу пинать Минобороны, но мне кажется, что какое бы рекрутинговое агентство ни набрало очень крутых спецов, когда эти специалисты получат свою специальность и они приедут в батальон или в бригаду, то первое, что им придется – это их перепишут в военные, а второе – скажут, там ВОП падает. Там четыре человека осталось, бегом в пехоту все. И комбат будет прав, и комбриг будет прав, и в принципе Минобороны тоже право, потому что оно хоть как-то привлекает людей, хоть какой-то другой подход нашли к этому, что уже, в принципе, хорошо, но я точно не могу тебе дать рецепт, как привлечь. Точнее, могу придумать, но он – простой пример – заблокировать любую транзакцию без прихода мужчины в военкомат и отметки, что он восстановил свои данные, систему "Оберіг", которую сделали, она уже работает. Вот… Можно и нужно. Потому что в тени находятся около 4,5 миллиона мужчин, в тени, таксисты, которые тебя возят – они же в тени полностью, у нас нет такси как таковых в Украине, у нас есть информационные услуги фирмы "Болт" или "Уклон" и какие-то люди, которые шашку нацепили или не нацепили, они в тени полностью, невидимы для военкомата, как его найти? Ф*г его знает…
ОБ ЭКОНОМИКЕ
– Ты начал говорить, как поставить экономику на военные рельсы, на днях Данилов, секретарь СНБО сказал, что мы не можем перевести экономику, потому что он говорит, мы не тоталитарное государство, мы не ссср.
– Давайте посмотрим на россию, на наших соседей, что они сделали? Вот как звучит российский переход на военные рельсы. Докладываю голосом через рот: у них есть пять – специально говорю по-русски для того, что бы русские говорили – у них есть пять условных оборонных концернов, они считаются частными, но у них бывшие генералы фсб управляют, МВД, военные, то есть они государственные, их пять. Каждый свою направленность имеет. Еще должен был быть шестой по БПЛА, но они не стали собирать. Что потом выходит – приходит человек и говорит: смотри, ситуация будет такая – смотрите, товарищ бывший генерал, ситуация следующая, мы тебе даем очень много денег и большой оборонный контракт, в том числе, что не работает в нашем государстве – мы тебе даем денег на разработку. У тебя уголовное дело будет, если ты не выполнишь этот контракт. Задача ясна, товарищ генерал? Оп, такой. Вот у тебя получается три смены. А теперь посмотри, пожалуйста, с точки зрения рядового жители Твери.
Рядовой гражданин из города Тверь, он не замечает, что у него экономика на военных рельсах, просто у него крыша вакансий на каком-то предприятии, которое штампует прицелы к танкам, и он приходит – ему говорят: 55 тысяч рублей ваша зарплата. Нормально, а что? Пусть будет. И идет туда работать. Это период экономики, не надо думать, что это шинели, капец, дети на ящиках стоят, качают снаряды, и такие ходят за ними смершовцы с наганами и бьют тех, кто неправильно точит снаряд. Прекрати, это переход. Является ли это признаком тоталитаризма? Конечно, есть. Является ли это признаком увеличения выпуска снарядов, патронов и другого вооружения военной техники? Да конечно. Нужно ли нам так поступать? Я не знаю, как можно будет выжить, если не делать – вот так скажу. Оборонные заказы внутри страны, оборонные заказы за границей. россия побежала к КНДР, к корейцам, насосала снарядов, сколько там, три миллиона, прибежала с этими снарядами. Да, они не совсем иногда подходят, но они есть. Какие-то из них можно использовать по нам. Мы ходим и просим снаряды у наших партнеров, партнеры говорят – давайте за деньги. А мы приходим к другим – дайте 35 млрд долларов пожалуйста. Вот. Где-то так. Не хочу давить, но ситуация складывается пока не в нашу пользу. Армия любая героическая, а наша армия офигенная, лучшая в мире, это 100 процентов, это я тебе как экономический фронт говорю, но если снарядный голод, нечем воевать, вот нет. Будут снаряды. Смотри, что решает на поле боя реально, не битвы за какую-то деревню, Клещиевку, а прям – что зарешает – есть хорошее слово. Арта и авиация. Мы начали контрнаступление без авиации, наша авиация - ребята разрывались на запчасти, чтобы как-то хоть прикрыть ребят из 47-й, которые перли на Работино, 65 бригада, 47, 33, которые совершали то же контрнаступление, разрывались на запчасти. Но ПВО российская прям мощная, а если у тебя нет преимущества в воздухе, или хотя бы какого-то паритета в воздухе, то тогда любые героические парни на классных "Брэдли" получат УАБ на голову. И сейчас получает УАБ на голову почти вся ЛБЗ. Почему в 2023 году с начала года начала муссироваться тема Ф-16. Ф-16 могли бы сделать, чтобы те УАБ не запускали или запускали хрен знает вот куда. Они были актуальны на май, ноябрь Ф-16 тоже актуальны, но не для поддержки контрнаступления. Колонка Залужного – там же Федорович, во-первых, она не направлена на военных, она направлена сугубо на гражданских, и, во-вторых, там же четко расписана попунктно – во-первых, во-вторых, в-третьих, в-четвертых, что нужно. А в последних строках своего письма Валерий Федорович просит помощи, он обращается четко и прозрачно и говорит: нужно технологическое решение какое-то, что-то, что изменит в нашу пользу историю и ситуацию. ПВО не выигрывает воин, ракеты не выигрывают воин, это длинная рука, но она войн не выигрывает. Надо выиграть войну – он себе цель поставил выиграть войну, так я в общении с ним понял, что он себе такую цель поставил, выиграть войну. Потому у него движение туда. И ему нужно для этого оружие, и это не то оружие, которое сейчас есть в мире вот такое, вот эти снаряды, то есть он в принципе нам говорит – даже если у меня будет очень много Ф-16, очень много снарядов, арта и авиация – я не могу выиграть войну. Потому что там тоже много снарядов и тоже много авиации.
– Так что же это за оружие?
– Что-то такое должно появиться, появится или нет, я не знаю, но 100 процентов Валерий Федорович дает нам понять, что без этого он не решает и сейчас странную вещь скажу – мобилизация повальная тоже не решает, даже если мы призовем сейчас 4 млн человек, мы выйдем на границы 1991 года, и в принципе на этом страну можно было бы закрывать, гасить свет и уходить, потому что в принципе сама страна будет в кусках. А там будет противник, который будет наращивать всю эту историю. Так я вижу, у меня нет решения, извини, не очень хочется завершить – критикуя, предлагай. Какое решение есть? Я не знаю, какое решение. Я не главком, не президент, не секретарь СНБО, я не знаю, какое решение.
– Ты допускаешь заморозку войны?
– Да.
- Паузу войны?
– Да.
– Насколько это опасно?
– Это, в принципе, в краткосрочной перспективе – спасение, в среднесрочной перспективе – не знаю, в долгосрочной – это гибель. Возможно, человек, который сейчас услышал о том, сколько у них там снарядов, сколько патронов, как устала наша армия и как Валерий Федорович бегает и кричит – помогите. Он подумает – заморозка конфликта – очень хорошо. Ответ правдивый, честный и нормальный – никто не знает, будет ли это лучше или хуже. Армия устала? Да. Армию нужно менять? Однозначно да, нужно людей менять. Если мы призовем сейчас двух уважаемых операторов в этой комнате, скажи, пожалуйста, кто из двух бойцов из Работино сможет демобилизоваться? Никто. Прозрачная система, как будет нестись служба – нет. Что есть? Сначала платили деньги, потом перестали платить, меньше стали платить, закон об усилении уголовной ответственности за какие-то проступки армейские, которые, скажем так, жестче они наказываются в уголовном кодексе, чем поступки гражданского человека, удивительно, и все же. Это такое уважение у нас к армии очень мощное. Ну и так далее, так далее, так далее. Коррупция… Не мне рассказывать тебе. Я вижу, что эти два грузовика, о которых я говорил, что они очень далеко уже разъехались, что ГАЗ 66 уже глохнет, а HIMARS еще валит, но уже не совсем туда, куда надо, вот, и точка бифуркации – момент принятия решения о всеобщей настоящей мобилизацией, не беготне за людьми по Ивано-Франковску. Да, ты же, кстати, посмотри, Киев не трогают по мобилизациеи.
– Вокзалы – поезжай на западную Украину – там на вокзалах снимают просто
– А почему Киев не снимают? А чего я сейчас к тебе доехал, я час стоял в пробке, курил сидел, все нормально, никто ничего не вручал.
– А чего не вручают?
– Не знаю, чего не вручают – очень хороший вопрос. Какой-то план есть, и кто-то кому-то сказал: давайте с Киевом поспокойнее. А ребята приезжают ко мне, к тебе и говорят – я приехал, здесь качки, здесь спортзалы, здесь все хо-хо, сволочи вы с экономического фронта. Я говорю, дружище, я понимаю, что ты говоришь, стопроцентно понимаю, но ты вот этого парня сейчас хе**чишь, который боится пойти в армию, в том числе, что не знает, сколько ему служить придется, но не он, он то лицо, на которого распространяется действие закона, но у закона есть руки - это работники, какие-то политические или военные решения, которые должны это сделать.
– Последнее, что спрошу – как сейчас оставаться в сознании, как сохранять холодный ум? Столько информации – как все отфильтровать, как понять, где та самая правда, о которой мы говорим, а где нет?
– Садишься, исключаешь эмоции – это 10 минут, проводишь анализ, бери те сообщения в Телеграм-каналах, новостях, где есть цифры, если цифры нет – н**й, это эмоции, до свидания, здравия желаю, где есть цифры – госбюджет приняли, он составляет 10 миллиардов, где есть цифры – исключи эмоции, не надо переживать, хватать трубку, смотреть что-то. Перечитай их, подумай, подумай. Властям удалось столкнуть армию и рядовых граждан лбами. Армия обвиняет нас, что мы не идем к ним их сменять, хотя нет процесса обмена, ребята, девушки, мы не можем вас сменить, потому что вас не сменят, а общество этого боится, стесняется, и потому все хуже и хуже относится к армии. А, класс. А где государство? Где налоги? Эти вожди, которые скажут – да, смотри, мы все порешали. А где они? Если приходит к тебе сюда человек и х***т меня, который в тылу находится, и кого-то еще, я забронирован пока еще, потом приходит гражданский и между ними ненависть, борьба, полив г**ном, драки и так далее. А где власти все? Вот мы теперь спорим с армией. Чего ты не идешь служить? Чего ж ты не идешь строить беспилотники, друг. И я бы пошел. Да и я бы пошел. Давай меняться – год ты, год я, я согласен. Давай на два года – два года ты, два года я – нет вопросов. Из армии выход "200" или "300". Это на самом деле проблема больше, чем мы сейчас с тобой об этом говорим, это очень большая прямая серьезная проблема, она очень угнетает много людей там и много людей в тылу, потому что есть родные, есть семьи, которые уже не очень хотят 100 000 в месяц. Они хотят живого и желательно комплектного, не в отпуск или два года отслужившего – год, в долгую играем, надеемся, что будем играть в долгую. Пусть год остается за частью закрепленный, в оперативном резерве человек, отпустите его на год, я согласен пойти за него, но за него, поймите, пожалуйста. Потому что тогда получается странная ситуация – у нас есть люди, которые нами руководят, наше государство, наши вожди, но они когда не хотят принимать какие-то решения, они говорят – это вы сами решите, а здесь мы будем рулить, здесь мы скажем 25% прибыли вам дадим, если вы построите беспилотник, к тому же все подготовительные работы вы создадите за свой счет и мы потом подумаем – возможно, мы у вас сделаем заказ. 25% прибыли мало. Нет, это нормально. Знаете, что производитель беспилотника сделал бы, если бы был нормальным человеком и нормально экономический фронт держал бы? Я бы сейчас вывез на*** производство в Польшу или Чехию, и из-за границы у нас покупают беспилотники без проверки, какая у него там, сколько процентов маржинальность, не 25, не 30, HIMARS покупают, не говорят – покажи структуру цены. А бизнес у нас в Украине странный, но злой, злой, потому что нас з***ло, нас многое задолбало, но больше всего нас задолбали россияне, поэтому мы делаем ударные вещи. Долетающие ударные вещи, взрывающиеся, наносящие огневое поражение, мы радуемся как дети, бегаем, прыгаем. Я когда зашел в эту комнату – сказал тебе – давай с себя снимем ответственность относительно того, что вокруг нас происходит, вот прекратим свою личную ответственность для того, чтобы рассказывать людям, как все на самом деле, пытаться им затормошить и так далее. Это интервью посмотрит какая-то группа людей, да, поскольку я не говорил ничего в принципе положительного, то посмотрит не много людей. Это как марафон, который никто не хочет бежать. Пара людей из этих подумают, да, ага, какой-то х**н с экономического фронта приходит и наваливает мне такую фигню, и он говорит, постоянно возвращается к одной же фразе – исключаем эмоции, проводим анализ, получаем результаты, включаем эмоции и о***аем. Вот это рецепт.
–Давай, кто посмотрит, тот посмотрит. Друзья, напишите нам, что услышано?
– Будут говорить, что ИПСО российское, пришел х**н такой, в армии не служил, не видел ничего, рассказывает нам, как здесь жить, как воевать.
– Посмотрим. Большое спасибо, друзья. Через год встретимся, или через полгода?
– Как скажешь.
– Спасибо за разговор.
Поддержите журналистов "5 канала" на передовой.
Вносите свой вклад в победу – поддерживайте ВСУ.
Главные новости дня без спама и рекламы! Друзья, подписывайтесь на "5 канал" в Telegram. Минута – и вы в курсе событий.