– Скид!
– Страшно, но страшно до момента контакта.
– У нас все просто отмороженные, профессиональные, высококвалифицированные убийцы.
– Здесь каждый пришел или отомстить или еще за что-то.
– Говорит, оно бахнуло через пять метров справа, но нормально, говорит.
– Здесь люди отобраны, что нам нравится это делать. Мы не пришли вынуждено это делать. Просто "прет нас", стрельба, вот это все.
– Именно этот адреналин, ищем этого адреналина такого, такого не найдёшь в гражданской жизни.
В качестве пятерых защитников принимали бой с 25 россиянами
Этим занималась первая группа, они ходили, разведывали новые территории. И наткнулись на военнослужащих российской федерации в количестве 25 человек.
– А группа наша сколько была?
– Пятеро.
– И как они принимали бой?
– Смехом.
– Скид!
– Жив? Спрашиваю, жив?
– Да.
– Целый?
– Давай!
Там лесок есть под Богдановкой, и там край леска уже заняли пид**ы. Смежная бригада наша и наша бригада – и мы пробовали три дня ее отштурмовать, но ничего не получилось.
И тогда мы ушли, нас было пятеро, а пи**ров было где-то 20.
– Мы им предлагали сдаться, честно, искренне.
– Так и прозвучала фраза "Пи**ры, сдавайтесь, вам всем п**да".
– Пи** р, вылезай!
– Ну они, я вам скажу, не очень сдаваться хотят. У них что-то в голове, были случаи, что все застряли подкосами.
– Дошел до него, они себе выстрелили в висок, у них там флешмоб такой – "застрели себя".
– А если сам выходит, х*р знает откуда, из кустов, с руками вверх, говорит, то мы такого даже не трогаем.
О взятом в плен враге Вите
– Один пленник таки вышел, один таки сдался.
– Тихо, он говорит: "Не стреляйте!"
– С поднятыми руками.
– Мы ему даже сигареты дали. Витя – лучший пленник из всех, которых можно найти, такой вежливый, такая буба.
– А чего лучший?
– Потому что он был прям максимально вежливый, тихенький, он единственное, что попросил, он попросил воды, потому что он пару дней не пил, у них не было воды. Ему дали полуторалитровую бутылку воды, он ее просто вдохнул – залпом просто – и нет. И попросил сигарету.
– Я знаю, что Витю покормили бананчиком, нормально, на тарелочке ему дали, хлебчик он ел. А мы Вите дали воду и курить, то, что он просил.
– Напуган был очень?
– На его месте я бы и был испуган, но Витя вел себя спокойно.
– Витя сидел за двойное убийство и чтобы ему срок немного уменьшили, он подписал контракт год назад.
– А кого Витя убил?
– Насколько я знаю, к жене Витиной кто-то домахался, он им попытался сначала сказать нормально, они не хотели, и он их ножом порешил – то, что Витя рассказывал, если я правильно помню.
– То, что мне Витя рассказывал, он год назад подписал контракт, на ту позицию он пришел 4 дня спустя, познакомился там с Саней, а Саня один из первых в том штурме умер, потому что как только мы начали зачищать, Витя попросил Саню посмотреть в окошечко из блиндажа. Как говорит Витя, потом у Сани на месте там разлетелась голова, и больше Сани не было.
– Я бы тоже был в шоке, если бы возле меня чья-то голова разлетелась. Витю можно понять.
Как враг прячется на фронте, и как ВСУ зачищали вражеские блиндажи
– Нам говорили, что их там пара людей, а они... Вот блиндажик маленький, они как туда зашли, они там за день столько раскопали, что поверить в это трудно. Блиндажик маленький, рассчитанный там, может быть, на трех человек, и там может шесть сидеть спокойно. Знаете, как из маленькой машинки клоуны вылезают, вот где-то так.
– Это идеальные чуваки, спрятаться, и их гораздо труднее ловить. Потому что им дай немного времени, и потом его просто не найдешь.
– После нас пришла пехота с позиции – чистить, держать их. Не особенно рады они были, потому что кабанчиков вытащить, блиндаж, маленькая дырочка, их там навалом, по пятеро в том блиндаже лежит – и они уже мертвые, дубовые, они тяжелые, в снаряжении.
– Пехота говорила – мы не знаем, кто здесь был, но у всех полуразорванные головы.
– Первый блиндаж мы пропустили, второй мы уже зачистили, уже начали на последних блиндажах включать камеры, что-то снимать, тогда уже было самое веселое, потому что мы уже расслабились, было безразлично то, что х**т по нам, то, что АГС по нам работает.
– Плюс, плюс.
– Через полтора часа мы справились.
– Вот только четыре позиции мы забрали, пришли и анализировали ситуацию, и я уже повторно запустил вторую группу из новеньких. Они поняли, что не надо ничего бояться и пошли уже в разнос, они уже зашли в село, и мы забрали еще там пять позиций.
– Первая точка, там было два п**ра, они одного убили, второго – бросили взрывчатку, крышу от подвала завалило, его придавило и он умер. Затем начали отстреливать, устроили в селе "сафари". Они начали бежать, просто ходили их отстреливали и уже на последней конкретно точке – шестая должна быть фактически точка, там такой подвал крепкий, туда танк можно засунуть, его ничем не разберешь, нужно было чем-то свирепым шандарахнуть, чтобы они там рухнули. Мы тогда, пацаны, их начали выкуривать. И сразу они стали ранеными, потому что за ними навелась артиллерия. Они были ранены и контужены, но мы продолжали сражение. Потом в составе группы один у нас умер – Глина – вышел из ямы, когда приехал 120-й, ему прилетел обломок в бок и именно он лежал там, где просвечивал пулеметчик, мы не смогли его забрать, потому что если бы ребята подошли его вытаскивать, их бы пулеметчик скосил бы.
– Я выходил к ним на связь, они мне говорили, что всё хорошо, всё прекрасно, всё 4-5-0. Ушли, пополнили БК и дальше начали продолжать бой и только уже, когда они закончили бой, приехали домой и рассказали, что у нас один "200" и много "300-х".
– На самом деле, так оно и должно работать, преимущественно как происходит – когда люди увидят в составе пехоты или люди со слабой психологической подготовкой, когда видят, что один человек "200", то все на откат, невозможно выполнить и так работы нет. А тут пацаны понимают, что, да, побратим умер, но вместо того, чтобы "зассать и убежать", они собрались, все, что имели, разозлились – и весь запас взрывчатки начали забрасывать в врагов. Мы их выкуривали, пацаны выкуривали их дымом, взрывчаткой. Конечно, и убили их, и потряхсотили, но они не вышли, потому что там хорошо закрепились.
– Самое страшное было – крайняя наша позиция, из которой мы уже выходим. Вот, в момент, когда ты выходишь из нашего крайнего блиндажа и идешь, вот в тот момент самое страшное. А потом, как только вышел – как рукой снимает. А когда началась стрельба, там, говорю, стакан адреналина в крови, ты не чувствуешь ни страха, ничего.
Что самое важное в работе штурмовиков
– Главная фишка – преодолеть этот страх, это один из факторов психологического давления, когда тебе страшно и ты уже думаешь, вот-вот, все, я уже сейчас сдамся, а тут с другой стороны: "Да куда? Сейчас же весело будет".
– Другие, может, считают, что мы там стреляем как-нибудь неправильно. Мы, например, стреляем с максимально таких напряженных дистанций. Мы не боимся быть близко, не стоим так, как другие, в один рубеж, ой, потому что там, может гильзу тебе там в глаза выстрелить. У нас этого нет. Мы к этому привыкаем.
– Оно бахнуло через пять метров вправо, но нормально.
– Мы, конечно, тупые задачи не выполняем. Пытаемся, сами по ситуации работаем на поле боя, у нас нет здесь приказов, типа – идти на смерть, сделай то и то, потому что так надо – у нас такого нет.
– Здесь нужны определенные навыки. Мы это шлифуем, у нас один раз такое, в другой раз мы шлифуем перемещение, третий раз под свои ходим.
– Все разное максимально и здесь что-то такое вплоть до идеала планировать – это, разве что, в фильме о Томе Крузе.
– Ты должен работать так же, как и над своими ошибками, в первую очередь и должна быть, конечно, мотивация.
– Максимально нужно понимать ситуацию, изучать, как это правильно сделать, какой район, кто поддержит, кто будет со стороны: полностью подготовиться максимально к этому штурму. Ну конечно, надо понимать, что иду на штурм, значит, я буду стрелять.
– Это нормальная веселая работа. Здесь столько преимуществ, я сейчас столько приколов расскажу: дают пострелять – из любого вооружения. Если ты нормальный и умный чувак, тебе могут дать все, что ты хочешь. Тебе нужно новое оружие – держи, конечно, могут дать, конечно, но забыть за патроны, но какая разница? Патроны можно найти.
Защитники о своем оружии
– Выдали новые образцы оружия, мне после штурма дали 3.3.8
– Это у нас Рюгир Лапуа Магнум. Очень ею доволен, за свои деньги это очень классная штука, и оптика здесь хорошая, также выданная. Прямо минусов в ней я пока не увидел. Нам "Калаши" поменяли на ЧЗУ, на 5.5.6 – это уже хорошо, потому что она гораздо легче, намного точнее, да и калибр там лучше, чем 5.45.
– Это MG-1М. Чем он был немного улучшен? В основном, это самым дулом, добавили дополнительные ребра жесткости для лучшего охлаждения. И поменяли сам приклад. Мы можем работать им немного дольше. Из-за чего? Через сам ствол. Самое основное – это именно ствол. Прицельная стрельба там идет до 1050 метров, 1100.
– Когда с полным коробом взвесили – около 12 килограммов.
– И это вы его несете на себе?
– Конечно, да. Это идет он, плюс, так же, твоя дополнительная амуниция, так что ты идешь не с одним магазином.
– Да повсюду тяжело, ну повсюду. Это за счет всего, всех факторов, тяжело. Нет нигде, чтобы было где-нибудь легче, повсюду тяжело.
Зачем воюют бойцы
– Служба у меня была когда-то, сейчас как работа. Там как некоторые уклонисты – долг свой иди отдавай. Честно? Я уже отдал свой долг еще тогда. Сейчас это чисто работа.
– Хорошая работа, лучшая, я бы сказал.
– Патриотизма у нас нет, я говорю сразу. Типа, мы не патриоты своей страны. Здесь каждый пришел либо отомстить, либо еще за что-то, но определенные цели у каждого есть.
– Я не знаю, что вам сказать, за что я воюю. Я воюю и за то, чтобы какие-то дети, которые сейчас в песочнице забавляются, чтобы за ними не прилетело в любом из городов, потому что, как мы уже знаем, бомбят всюду.
– Я понимаю и знаю, что я делаю и для чего я здесь, и я там, где должен быть.
– У меня друг здесь умер, поэтому я не могу, словом, пока я еще жив, пока я их большую часть не перебью, я отсюда, возможно, не выйду.
Истории защитников
– Сколько лет?
– 25. Я по образованию филолог и переводчик.
– Какие языки?
– Немецкий.
– Сколько вам лет?
– 24. А пришел, когда исполнилось 20 лет. Меня не хотели брать.
– Чего?
– Чего не хотели брать? Потому что молодой, тогда был большой поток людей, когда война началась, а потом позвонили – хочешь повоевать? Я хочу повоевать. Ну пошли, собираем "движуху", собралось около 100 человек, нас много было, пополнялось, тренировались где-то полгода, интенсивные тренировки, спасибо нашим командирам, именно нормальным командирам, которые тренировали, особенно Кустову, который сейчас в 3-й ОШБ, спасибо тебе. Пришел сюда, сначала был дронником, летал на дронах, потом стало скучно и стали мы штурмовиками. Собрал себе взвод красивых ребят. Мы, в принципе, начали что-то делать.
– С самого начала войны хотел еще контракт подписать, в первые недели приходил в военкомат. Мне сказали, что нужно только с опытом или идешь в ТРО. В ТРО мне было не очень интересно. Когда я пришел в подразделение, я прошел обучение на марксмена в снайперской школе ВСУ. После того, как мы показывали результаты работы, мне дали снайперскую винтовку и сказали, что дальше ты уже будешь снайпером.
– Здесь нормально?
– Мое прошлое такое яркое. Я с 2012 года на службе, тогда служил в спецназе, в 8 полку.
– Хмельницкий?
– Да, потом уволился. Я там прослужил почти 5 лет, потом уволился и теперь снова призвался уже в ряды 24-й бригады.
– Попал в начале 2023 года на войну, потому что до того у меня были определенные сложности в семье, сын родился. Ходил пару раз в военкомат, я как ветеран, мне сказали, что у тебя сын, что пока хоть на ноги его поставь, а дальше по желанию. Так я потом и попал. Сынок 3 года, уже бегает, можно идти воевать.
– Не захотелось в спецназ возвращаться?
– Нет, уже старый. Здесь немного веселее, если честно. А здесь мне гораздо спокойнее, такая аура, обстановка, дружная семья теперь еще одна у нас есть.
– У меня пацаны, которые там ранены, у меня группа поддержки – это наши мамы. Мамы, привет! Пацаны попадают в госпиталь, моя мама сразу – что там надо? Приходит в госпиталь, накормила, одела, "дала пилюлей", сказала: "Давай, ешь как надо...". Чувствуется забота.
– Сейчас очень мало умных людей и мало молодых, потому что то, что я вижу в отпуске, это позор, я в шоке.
– Я занимался тоже своими делами, но я знал прекрасно, что рано или поздно, но все равно будешь здесь, и это нормально, это так должно быть. И все, время пришло, и я здесь.
– Просто чего-то, я не понимаю чего, ждут. В надежде на то, что к ним война не придет. Про**м эту страну, они попрут на Европу. А что там россияне? Ты посмотри, они *** и все. Если в XXI веке он начал войну хуже Второй мировой, то о чем здесь можно говорить?
Читайте также: Новомобилизованный организовал контратаку, отразил три волны вражеских атак и взял пленника: как это удалось – "Невыдуманные истории".
Смотрите также:
Поддержите журналистов "5 канала" на передовой.
Друзья, подписывайтесь на "5 канал" в Telegram. Минута – и вы в курсе событий. Также следите за нами в сети WhatsApp. Для англоязычной аудитории имеем WhatsApp на английском.