Жертв, которые выжили, сейчас почти не осталось. Поэтому сохраним воспоминания...
Николай Пискун, 1926 г. р., пгт. Сивашское, Херсонской области: „В 1933 году умерла моя сестренка..., ей было только три года. Она не кричала ,не капризничала, а только тихо просила кушать..."
Алексей Степаненко, Херсонская область: „...самый страшный период голодомора был весной 1933 года. Отец мой уехал в поисках хлеба и не вернулся. Вскоре уехал брат – и его не дождались. Остались мы с мамой вдвоем. В детские ясли меня не приняли, потому что мама не была колхозницей, она тогда на почте работала ... Чтобы выжить, мама вынуждена была бросить работу и пошла работать в колхоз, потому что там на поле обед варили. Поэтому мама брала меня в поле. Заработанный обед немножко съедала, а остальное – мне ... Мама совсем ослабла и однажды бригадир сказал: „Иди, Параска, домой, с тебя уже никакого толку" ... Мама, чувствуя, что ее уже караулит смерть, говорит мне: „Как буду умирать, задушу и тебя, чтобы не мучился, не умирал голодной смертью". Вечером того же дня она, бедная, отдала Богу душу. Меня, семилетнего, забрали в сельский приют".
Назаренко Иван Дмитриевич, с. Софиевка Новотроицкий район Херонськой обл: „В нашей семье было шесть душ. В 1932 году отцу принесли план сдачи хлеба государству. Отец вывез указанное количество зерна на приемный пункт, остался мешок ведра на три супа и кашу, потому что молоть уже не было чего. После выполнения первого плана отцу дали второй. Отец взял на плечи последний мешок и отнес на приемный пункт. Дома осталась корова и десяток кур. Активисты забрали все. За невыполнение второго плана хлебосдачи отца забрали в НКВД, а к нам опять пришли активисты и начали шарить по углам. Паслен сушеный мама всыпала в котомку, забила гвоздь в камин и прицепила там на веревку. Один из активистов – Струк Яков – полез в печь, нашел мешочек с пасленом и забрал с усмешкой... У нас осталась лобода с крапивой и кот,который ловил мышей. В углу над столом стояло четыре иконы, а на полке лежали книги: „Кобзарь" Шевченко, энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. Активисты поснимали иконы, выбросили во двор, потом забрали все книги, сбросили в кучу на иконы и подожгли. А одежду и вышитые рушники из домотканого полотна – все забрали".
Анастасия Гулей, с. Бубнивщина Черниговский обл: "...Мы с подругой ходили по огородам и искали, где мерзлую картофелину вымыло, кусочек моркови или свеклы… Ничего нет. Вот мы сели под одной "шевченковской" хаткой, в которой было одно маленькое окно и то без стекла. Слышим мужские голоса, выглянули – идет буксирная бригада в эту хату. Гомон, крик, плач! Вдруг из окна падает белый узелок. Открываем, а там – горсть фасоли! Женщина выбросила узелок в окно, чтобы спасли горстку фасоли! Как узелок возьмешь? Человек выбросил его с надеждой, что заберет и хоть раз поест ... Они часто спрашивали: "С чего же ты живешь? Чего не умираешь? Значит, что-то имеешь". Приходили еще и еще, и еще... Пока человек не умрет. Только тогда верят, что ничего у него нет. А ходили те же односельчане, буксирная бригада – из комсомольцев, из "преданных" людей формировалась ... Кто выжил? Те, кто умудрился, как я слышала, под коровником яму выкопать и какую пшеничку спрятать. А кто не додумался или не имел возможности, тот обречен был на смерть. Выполнил задание партии и правительства – умер".
Есть свидетельства одного из тех, кто, собственно, "обеспечивал выполнение плана хлебозаготовок".
Шепель Илья Андреевич, с. Станислав Белозерского района Херсонской обл.: „В нашем селе раскулачили середняков. Я был комсомольцем и ходил по дворам искать хлеб. В 1932 году урожай был у нас средний, но когда начали собирать, то на колхоз был наложен непосильный план – 32 тысячи пудов. Набрали только 16 тысяч пудов. Тогда началось „раскулачивание". На высылку отправляли добрых тружеников–середняков".
Что ели люди? Все.
Дарья Анисина, с. Софиевка Херсонской области: „В сарае мы нашли много сорняка. Начали вымачивать из него зерно, которое терли – из него мама пекла нам драники. Мука из щетинника была очень горькой, но мы ели драники. Не стало семян щетинника, начали мять гречневую мякину и печь блины. К середине зимы не стало и мякины. И тут я вспомнила, что когда соседка тетя Даша резала телят, свиней, мы с братом пару шкур спрятали. Хоть их было мало, они были очень тяжелые. Принесла их домой, мы их порезали и начали жарить в печи, а затем варили. В кипятке шкура разбухала, становилась мягкой, толщиной с палец. Запах был неприятный. Возможно, они и спасли нас от голодной смерти. Наступила весна, появилась лебеда, крапива и другой бурьян. Утром мы шли на поляны собирать себе обед. Пришли домой, мама забирала сорняк и готовила нам обед, а потом ужин".
И еще несколько рецептов:
- Цветы акации, зеленую лебеду смешать с толчеными кочанами, облущенными от кукурузы, иногда с горсткой отрубей. Смесь варить.
- Суп, "от которого болели животы": варить из облезлых початков кукурузы, шелухи проса и сорняка.
- В кипяченую воду бросить ветви сосны, шишки, кору дерева. Варить.
- Оладьи из спорыша: насушить, истолочь в ступе, приготовить из этой смеси лепёшки, обжарить (иногда жарили даже на солидоле).
Документы
Про организацию "хлебной валки", в которой предлагается "расположить соответствующим образом коммунистов на 10-20 домов, возложив на них ответственность за организацию хлебозаготовок":
Объявление в газете "Ударник Дзержинбуда" за 1 февраля 1933 года о "борьбе с врагами колхоза", которые просто пытались выжить:
Жуткая описка в акте о смерти колхозника Андрея Остапенко: "Причина смерти - украинец":
Предписание Харьковского горздравотдела о необходимости "вынести из Салтовских бараков все трупы, не допуская в дальнейшем скопления":
Статья о голодоморе в газете за пределами СССР:
Проект Радио Свобода - о голоде как политическом инструменте. И про научные, а не политические подсчеты уничтоженных и не родившихся жизней. О закрытии границ и казнях за попытки спастись от голода.
Спецсообщение о случаях голодной смерти в одном из районов. 1932 год:
В названии этого документа сказано все (1988 год):
О занесении на "черную доску" колхозов, которые "саботируют" госплан хлебозаготовок. Это означало, что село было оцеплено красноармейцами, и попытки людей выйти за пределы населенного пункта в поисках пищи угрожали им расстрелом:
Акт "реагирования" на выступления колхозников, которые, как указано, обвиняли власть в массовом голоде. Все эти люди очень быстро будут репрессированы:
Бюллетень о наказании "врагов народа". В частности, речь идет о Попове Акиме, спрятавшем возле лежанки в доме зерно, за что получил 8 лет лагерей:
Читайте также: "Что... Что же маме сказать?": Назар Войтович – ребенок, который погиб на Майдане"