Еще в среду, 19 февраля 2014 года, студент Назар Войтович был на занятиях в Тернопольском колледже. Ночью собирался передать вещи для активистов в Киеве, но в последний момент решил ехать лично.

Это была его первая поездка в Киев. И последняя.

Вечером 19 февраля Назар позвонил отцу, Юрию Петровичу, и сказал, что едет на Майдан. Тот просил сына никуда не ходить. Последний раз Юрий Петрович говорил с сыном, когда парень был в автобусе. Тот пообещал, что будет держаться возле сцены и все будет хорошо.

"Какая там сцена? Как приехал утром, так пошла брусчатка в руки. Пошел сразу на передовую", – рассказывает Юрий Петрович.

На следующий день они с женой звонили Назару, но на звонок ответила волонтер. Сказала, что Назар погиб…

Парень пробыл на Майдане около трех часов. Утром 20 февраля в разгар кровавых событий на улице Институтской его застрелил снайпер.

Мечты, таланты и память

1.  Отец Назара Юрий говорит: у сына есть чему поучиться. И ему самому в том числе. Об этом откровенно рассказал в видео в рамках проекта "Характеры достоинства" от Национального музея Революции достоинства:

Назар мечтал стать дизайнером. И несмотря на неодобрение отца, пошел учиться по призванию.

"Очень любил рисовать. Я категорически был против, чтобы он шел учиться на дизайнера, но он не послушался", – рассказывает отец Назара.

Все работы Назара имели украинский дух. Он любил изображать калину, трезубец или казаков. По воспоминаниям Юрия, однажды осенью во время строительства дома сын собственноручно выложил мозаику в виде калины.

2. Назар коллекционировал старинные вещи, найденные во время походов, интересовался историей. Часто экзаменовал отца на знание дат, и сам же рассказывал об историческом событии, которое произошло в тот или иной день. Последняя книга – "Холодный Яр" Юрия Горлиса-­­Горского – так и осталась с закладкой на 20-­й странице.

3. Еще перед школьным выпускным Назар и его одноклассники посадили на холме около школы сосны. Насаждение имеет форму трезубца. После гибели Назара тогдашние выпускники посадили в тот контур трезубца еще 100 сосен. В честь Небесной Сотни.

Сейчас школа в селе Травневом на Тернопольщине, в которой учился Назар Войтович, носит его имя.

Воспоминания волонтера Юлии Вотчер

Я дежурила на горячей линии в Михайловском соборе, в Трапезной, у меня три телефона, миллион звонков. Тут подходит кто-то, кладет мне коробочку – а в ней еще три телефона. Говорит: "Будете отвечать". Потом принесли еще один. "Это мобилки мальчиков, которые погибли", – говорит мужчина.

"Господи, а чего я?"

"Вы найдете правильные слова, вы – старшая".

И очень быстро один зазвонил. Я этот телефон взяла в руку и побежала на улицу, потому что там в штабе было много людей, тесно, шумно. Скорее на автомате, чем готова была что-то сказать, нажала кнопку и сразу же слышу: "Назар! (мама сына ищет) Назар, Назарик! Чего ты молчишь?"

У меня – спазм, я не могу говорить, а она продолжает его звать. Только какой-то гортанный звук вырвался, и она тут же: "Вы кто? Где вы дели моего сына?" Я ни слова не сказала, а мама начала кричать, и телефон отключился. Как стояла, так и села на землю: ни встать, ни уйти.

А через мгновение этот мобильный снова зазвонил. Друзья искали Назара. Здесь я уже сказала, что Назара нет, что его убили. "Нет, не может быть, мы его только что видели. Может, он куртку потерял, может, телефон?" И я испугалась, что же мама бедная подумает. Потому что, действительно, могло и такое быть.

Они говорят: "А вы где?" – "В Михайловском." – "Мы сейчас придем".

И пришли три мальчика, его друзья: "А где Назар?"

Возле собора под деревом уже лежали восемнадцать погибших. Все покрыты какими-то тряпками. Эти мальчики подходят и будто листают эти лица. Назара не нашли. Сказать, что это была радость… Я не знаю, это было какое-то такое опустошение: Боже, слава Богу.

Мужчина, стоявший рядом , говорит: "Смерть меняет лицо, смотрите по одежде". И они начали листать снова. Один мальчик говорит, что Назару недавно щитки на ноги новые дали. И они узнали эти щитки… Реакция одного из них меня просто убила. Он упал, ужом крутится и кричит: "Что я скажу твоей маме?!"

Чтобы его вывести из этого состояния, я взяла его за плечо. "Вы из одного села?" – спрашиваю. – "Да". – "Ты недалеко живешь?" – "Недалеко". – "Может, попроси свою маму, чтобы она подошла туда?"

А он как закричит: "Как, как я могу это маме сказать? Не буду этого делать".

Говорю: "Ты набери, я ее попрошу".

А он: "Вы что, совсем не понимаете, я же здесь!"

Действительно, не подумала тогда, что если Назара убили, то он – в такой же опасности. Но, видно, кто-то из них все же сообщил родным, потому что вскоре мне позвонил крестный отец Назара и через несколько часов пришел. А дальше уже были неизвестные для меня процессы…

Эта смерть врезалась в сердце, вошла в мою жизнь навсегда. В тот момент я была готова стрелять. Я Назара не видела живым никогда. Это самый младший ребенок, который погиб на Майдане.

А через некоторое время мне позвонил отец и попросил, чтобы я отдала ему мобильный Назара. Тот телефон никакой ценности не имел – побитый, заклеенный лейкопластырем. Он говорит: "Это последнее, что держал ребенок в руках".

Сколько раненых я видела – и никто не сказал: "На черта оно мне сдалось? Чего я сюда пришел?". Никто.

Читайте также: "Нам противостоит чудовищная сила – страна, которая совершенно не считается с человеческой жизнью": все битвы Мустафы Джемилева