О том, как вышел из плена оккупантов, рассказал разведчик "Викинг" в эфире проекта "Кто с Мирошниченко" ("Хто з Мірошниченко") на "5 канале".

– А ты помнишь лица тех российских солдат, которые тебя избивали?

– Они мертвые. Уже мертвые.

– Твоя история пребывания в плену поразительна. Ты для себя понял, почему удалось выйти из плена? Ты родился в рубашке или это сверху?

– Это родные Боги и молитвы жены.

– И жена, кстати, сейчас тоже рядом с тобой на интервью?

– Да.

– Что происходило утром в тот день, когда ты попал в плен?

– 9 марта. Населённый пункт Лукашовка. Заступил на пост. 7:20 утра в соседнем населенном пункте я по рации услышал зачистку. Наши зачищали населённый пункт. Забегая наперед, я уже потом пообщался через месяц с людьми из соседних населенных пунктов и понял, почему они вообще так к нам зашли. У них были старые карты и на старых картах там была дорога. Они думали, что там был путь. Потому они почти маршем к нам зашли. Колонн было шесть. Пять зашло, а одна резервная стала на высоте, с нее просматривался весь населенный пункт. Танков много было.

– Сколько?

– Я тогда насчитал 27. Вообще то, что я видел в тот день, в том населенном пункте это было 27.

– А вас было сколько?

– 140 человек.

– Что по технике у вас было?

– БРДМ были, танки были. Нас отрезали. Я был на передовом посту, в поле. Перескочил на правый фланг, перешел амбар овощной. Посмотрел, чтобы меня никто не сжег, и пробежал дальше. Там был такой овраг, свалка. Мы перешли туда. Со мной еще было два или три человека, я уже не помню. У нас была с собой рация, поэтому нужно было как-то "раздуплиться" уже к тому времени. Мы поднялись наверх, где у нас был обычный обзор. И с того места уже начали смотреть, куда он летит, как шевелится враг и передавать по рации, корректировать огонь артиллерии. Потом, как я понимаю, встал коптер, я его не слышал. Но это единственное, из-за чего нас вообще могли увидеть, потому что там такой нормальный был тайник. Подъехала какая-то техника. Как я понимаю, КрАЗ. Из КрАЗа высадилась пехота и начала окружать место, в котором мы находились, и плотный огонь вести.

Прямо мы уже видели, как выезжает из населенного пункта Ивановка еще семь танков и "беха". Начали на нас ехать, а мы понимаем, что это все. Выключили сначала рацию, потом оторвали антенну и начали закапывать документы, потому что в то время мы думали, что оттуда не выберемся и сейчас будет просто смерть.

– А телефон?

– Телефон я спрятал. У меня карман был на плече. Потом расскажу. Плотный огонь был, и мы подумали, что это все, потому что патронов почти нет. Еще и "беха" вывела из строя мой пулемет. Ну, если сказать честно... я просто искал, чем застрелиться, чтобы не попасть в тот плен.

– Неудобный вопрос, а если бы нашел, чем застрелиться?

– На то время, как бы это сделал бы. Сейчас я понимаю, что это была бы глупость. Ну, Боги сказали, что все будет хорошо. "Беха" сначала ударила по нашему окопу, попал снаряд под землю, прямо под моего товарища. Товарищ подлетел, снаряд сдетонировал под землей. С ним все хорошо. Гематома была, правда. Броник британский спас ему жизнь. Благодарю волонтеров и всех, кто помогает, всех союзников. А потом танк ударил два раза по брустверу, который перед нами был, но глина удержала удар. Контузия, свет потухает в глазах. Дальше, как я уже потом понял, нас погрузили на что-то, наверное, на танк, отвезли к своему "комбату". "Комбат" вышел из подвала, в руках у него была бита. Такой парень "интересный", и началась пытка.

– Они сразу бить начали, или что-то говорили с тобой?

– Сначала они (ред. – оккупанты) поинтересовались, есть ли у нас сигареты. Это же бомжецкая армия. У них первый вопрос: сигареты, есть? Мы страха перед ними не ощущали. И потому и в глаза им смотрели и более агрессивно с ними общались. Это им не понравилось. Чтобы поставить на колени, ударили по колену какой-то чугунной палкой. А я стою и вижу, что он ее взял, а у меня правое колено уже было травмировано, и я думаю, только бы не по правому. И он бьет по правому. Так мы очутились на земле.

(Ред. – враг) начал задавать стандартные вопросы: где командиры, где артиллерия, где разведка, где минометчики, какое положение дел в этих населенных пунктах. Никто из нас, конечно, ничего не сказал. За это одному из людей хотели отрезать пальцы секатором. Начали пугать, вставлять этот секатор. А потом что-то переключились на меня, потому что стали рассматривать и увидели мои татуировки и сказали: о, так это ссошник. И все. У него перед глазами: "Я поймал спецназовца, я же крутой такой". Ну и говорят: "Слышишь, бородатый сейчас ты нам все скажешь". Взял биту, стоит передо мной с этой битой, начинает у меня спрашивать. А я посмотрел ему в глаза, когда он со мной говорил. Нас потом уложили, перетянули руки стяжками. Спросил меня снова, и когда я ему не ответил ничего, ударил меня несколько раз. Пять ударов битой по спине. Там же остались у нас в населенном пункте люди. Он говорит: "Мы тебя посадим на танк, дадим флаг в руки белый, подъедем метров на 500 к тому амбару и ты будешь кричать и размахивать белым флагом".

– Чтобы все, кто там, сдались в плен?

– Да, "а из амбара они будут выходить", говорят: "А мы их перестреляем". Я отказался. Получил еще. Потом приехали какие-то еще к ним, "спарта" что ли. Этот комбат говорит: "Вот этот хлыст", и еще ухнул меня берцами пять раз по голове. "Водички хочешь, я чисто "по-человечески" спрашиваю?", говорит мне. Я думаю, что они просто для себя убеждались, непростой ли я человек. Потому что у меня татуировка и есть принцип такой: не показывать своей боли. И потому, когда они меня избивали, я старался не издавать никаких звуков, чтобы им не было от этого кайфа.

Про телефон тоже скажу. Я был в пиксельной горке, телефон спрятал в боковой карман, а поверх кармана у меня был шеврон. Так они просто сняли этот шеврон. А он еще был изолентой перемотан. И телефон они не увидели и документы тоже, которые у меня оставались. Ведь я закопал только УБД, военный билет, наградные письма, но со мной был паспорт. Он его тоже не увидел. Все. Посадившие нас на МТЛБ сказали, "что привезем сейчас подарок комбригу в Ивановку". За нами увязался сопровождавший танк. Сначала сзади они там что-то кричали, ну "героями" же чувствовали себя в то время, потому что перед ними стоят люди, у которых полностью перекрыто кровообращение в ладонях, руки были синие. Четыре стяжки. И когда погрузили на МТЛБ, они или демона какого-то из меня хотели выгонять, потому что добавили еще стяжки, закрепили ноги стяжками и на шею еще завязали шнурок.

– Тебе одному? Ребятам, которые с тобой были, такого не делали?

– Нет, у них руки были перевязаны только. Они еще сказали: "Сейчас, если он падает, вам всем все". Погрузили, мы уехали. Танк нас обогнал, пушку повернул в нашу сторону. Едем. Два подрыва.

– Они не понимали, куда они едут?

– Ну, это идиоты. И то, как я понял, это было сводное подразделение наемников белорусов. Я фамилии их видел уже потом в Луганской области, мы же наткнулись все же на них. И там карма сыграла просто. Ну, и мы слышали по разговору, что они белорусы. Тувинцы были, буряты, сирийцы. Мы подорвались. Подпрыгивали. Я взлетел. Но у меня рост нормальный, так я на носочки стал, оно меня не сильно так за шею взяло. Плюс борода. Ребята тоже сразу подпрыгивали. Осколками себе разрезали стяжки.

– А где же были российские солдаты?

– Внутри. В МТБ. Их там было семь. Танк дальше уехал, тоже на чем-то подорвался. Контузило весь экипаж. Они с большими глазами просто развернулись и начали ехать в обратную сторону. Чуваки из МТЛБ открыли люк и говорят: "Братишки, помогите". И они получили от нас помощь. Мы его закрыли просто.

– Это ты сделал?

– Нас двое было.

–И в МТЛБ осталось семь человек?

– Да. И мы просто подождали, пока оно разгорится. Потом уже услышали, как в нашу сторону выезжают, отбежали через поле. Спрятались в камышах. Перебежками по 50 метров выдвигались, все раненые. Потом начал детонировать БК, они, видимо, на МТЛБ и БК перевозили. Или там еще раненые были, я не знаю. Но если раненые, там были легкие.

– Вот тебе и "братишки".

– Да, "братишки". Это ведь нездоровые. Они думают даже не инстинктами. Это просто глупые. Это больной скот. Ну вот и закончили, как больная собака, без рода и племени.

Мы сразу для себя очертили такой момент: если к нам кто-то подойдет, то хоть ногтями в глаза или палки какие-то отрывать, это будет бой в любом случае. Я со своим товарищем стал прокладывать маршрут. Отошли на сто метров, пробили обстановку. Вернулись назад, забрали людей и пошли дальше. У ребят паника – вы нас бросите? Я говорю, нет. И таким образом 12 часов уходили. Босые, голые.

– Без обуви?

– Без. А ведь это 9 марта. Поля вспаханные. Они как ножи. Так что походили немного. Два человека были обуты. Потому что "братикам" не подошел размер, пожалуй. российские же солдаты обувь себе забирали. "О, какие ботинки". Ну бомжи, просто бомжи.

– Если бы тогда вы не подорвались на мине, как бы сложилась твоя судьба? Ты думал об этом?

– Они сразу сказали, что привезем вас. Выгоним в чистое поле. Бегите, а мы вас минометами накроем. Они себя нормально чувствовали. Это же "герои". Люди связаны, понимают, что мы ничего не сделаем.

– Ты сказал, что российские солдаты были "дерзкими". То есть, это были те, кто хотел "взять Киев за три дня"? Они об этом как-то говорили? Как объясняли, почему они пришли в Украину?

– Они нам сказали: "зачем вы с нами сражаетесь на "нашей земле"?

– Черниговская область.

– Конченые, я же говорю.

- Говорили ли они, как собираются "дойти до Киева" и как "будут менять власть"?

– Нет, такого не говорили.

– Ты понял, какая у них была мотивация, чем они руководствовались?

–Травкой, наверное.

– А ты помнишь лица тех людей, которые избивали тебя?

– Они мертвые. Уже мертвые. Мы встретились с ними в Белогоровке на переправе. Они (ред. – оккупанты) же пытались поставить переправу через Северский Донец. Там мы встретились и весь этот полк уничтожили. Вместе с 15-м батальоном горно-штурмовым. Ребята очень хорошо воюют. Страха у них нет. Мы там уже были на равных просто. А так как у нас отличный командир бригады, то они сделали просто бомбу в Белогоровке. Это просто шикарно.

– После того, как прошел 12 часов по полям, в каком ты был состоянии?

– Да нормально.

– Ты так отшучиваешься, словно гулял по полю…

– Время просто уже прошло. Об этом сейчас проще рассказывать. И тогда просто было об этом говорить. Мне было не до этого. Я так два дня прорылся и пошел назад.

– Какие ранения получил?

– Позвоночник поврежден. Колено, голова. Такой "супнабор" нормальный. Трещина височного отдела. Ушиб мозга, сотрясение мозга. Несколько поломанных позвонков. Много выбитых. Но ходил как-то, выполнял задания. Через 5 месяцев пришлось обратиться к врачам, потому что начало правую ногу отнимать периодически и затылок немел сильно. А так выполнять задачи невозможно. Поэтому сейчас лечусь.

– Ты без войны уже не сможешь?

– Чего? Нам нужно победить. И там уже начнется нормальная жизнь.

– Как относишься к мысли, что пока мы живем рядом с россией, будем постоянно воевать?

– Так и будет. "российское общество" таково, что ему нужен "пастух". Если новый "пастух" выберет себе нормальную мирную политику процветания и скажет, что это была реальная ошибка, все, хватит, пусть будет тот сосед. Если новый руководитель скажет своим "людям", что "все ок", они гривой кивнут и все. И будет такая жизнь, какая и была.

– Ну мы никогда не станем с ними "братишками"

– Никогда уже. Сколько времени прошло… а где какие-то митинги против? В комментариях где-то пишут: "Ой, братья украинцы, я за вас". Так выходите же, сколько вас вообще? Почему "люди" в форме в российской федерации не поворачиваются спиной к своему руководству, я не понимаю. Почему они стоят и муштруют даже то минимальное количество, которое выходит на митинг. Я думаю, наш Майдан показал, что такое демократия. Что им мешает? Их гораздо больше. Если им это не нравится, почему они сидят? Конечно, такова позиция того "народа". Какие там уже "братишки".

– Ты говорил, что белорусы в начале вторжения воевали против нас в Черниговской области. И сейчас мы видим, что лукашенко все еще в растяжке. И отказать путину боится, и открыто объявлять нам войну не торопится. Как ты считаешь белорусы пойдут на нас?

– Народ беларуси гораздо больше любит свободу, чем "народ" федерации. Они гораздо умнее и не пойдут. Они на это не пойдут.

– Может ли путин сделать жест доброй воли и уйти из Украины?

– Это не будет "жест доброй воли". Он просто скажет о том, что сейчас происходит, что он просто проигрывает. Это как они говорили о Киевской области, что это жест доброй воли. Так какой "жест был доброй воли", если мы их выперли просто тумаками? Это не будет "жест доброй воли".

– С какого времени ты на войне?

– Официально на контракте с 2019 года.

– Ты наблюдал за тем, как воевали солдаты с 2014 года. Этап тогда и сейчас: в чем разница?

– В масштабах.

– А в целях российских солдат? В их технике?

– Им (ред. – оккупантам) дали сейчас "зеленый свет" совершать максимально мерзкие дела: насилия, насилие над детьми, женщинами, мужчинами. Это некое "в мире животных". Я даже не знаю, как это прокомментировать. Это тупое животное, которое нужно четвертовать.

– Местные в Черниговской области или на востоке рассказывали, как вели себя российские солдаты с мирным населением? Что тебя поразило и за что ты будешь мстить?

– Я отомщу даже за то, что они ступили на эту землю. Они ступили на землю с оружием. У мужчины из Слободы в Черниговской области двое детей и ему было за них страшно. И оккупанты ему сказали: "Если ты не выходишь из дома, то мы забросим туда гранаты". И они бросили их. А там двое детей, к счастью, с ними все хорошо. Люди из Черниговской области рассказывали, что был там немного дальше населенный пункт, так оккупанты там разворачивали артиллерию свою и били по этому населенному пункту, где люди жили. А людям говорили: "Да это же ваши хохлы бьют, бомбят". Ну а люди понимали, откуда летит. Если это "Град", то траектория видна всегда.

– Как вас встречали люди на освобожденной территории Черниговской области?

– Ой, просто супер. Утром после первого дня мы выходим на улицу, а там толпа людей. Здесь кофе, здесь еда. А у нас ничего не было. Так нас встретили просто шикарно. Большая благодарность им за это. Нельзя было пройти мимо какого-нибудь дома, чтобы нам не сказали, где можно помыться, где поесть. Я в магазин зашел, так с меня не хотели денег брать. Я, конечно, деньги дал, но само же отношение. Люди стояли с лопатами, подъезжали на тракторах и спрашивали: "Где, что копать". Спасибо очень сильно за поддержку. Люди крутые.

– В других областях не так было?

– Немножко не так. Киевская область – прекрасные люди. В Луганской области – прекрасные люди. В Донецкой области отчасти, но их тоже немало.

– В Донецкой области иначе воспринимают?

– Нейтрально. Если в других областях заметно, что нам помогут и что благодарят, то там больше нейтрально. Но палки в колеса не ставят. Коллаборантов всюду хватает и там, и там, без этого никак.

– Можешь показать и рассказать о своих татуировках?

– Вот трезубец. Это для них как красная тряпка. Руны сразу увидели.

– А что означает эта надпись на руке, "пушечное мясо"?

– Мы должны понимать, к чему это может привести. Должны быть готовы и к этому... А на этой руке у меня надпись "Больше раза не умирать". Это слова Святослава Храброго, киевского князя. Это все старые татуировки. А вот череп и голова волка. Мне это сделала жена.

– Ты не устал?

– Мы не в той ситуации, чтобы уставать вообще. У нас есть четкая задача, четкое понимание, что пока эту сволочь не выбьешь отсюда, никто не будет нормально жить. Хочется, чтобы семья нормально жила, чтобы самому вернуться и сделать свою семью полной, чтобы не было нервов у жены. Чтобы у жен других не было таких нервов. Потому что это все очень жестоко. Надо побеждать. А пока есть какая-то польза от нас, конечно, мы должны работать.

Читайте также: боец полка "Азов" Александр "Торк" рассказал, как, несмотря ни на что, смог добраться до "Азовстали".

Поддержите журналистов "5 канала" на передовой.

Вносите свой вклад в победу – поддерживайте ВСУ.

Главные новости дня без спама и рекламы! Друзья, подписывайтесь на "5 канал" в Telegram. Минута – и вы в курсе событий.