– Расскажите о благотворительном фонде Zagoriy Foundation - чем он занимается, какова его миссия?
– Zagoriy foundation – это семейный фонд, фонд современных меценатов, основанный в 2015 году.
Нашей миссией является развитие культуры благотворительности. Чтобы у каждого украинца была привычка делать добрые дела, и чтобы это было системно и целенаправленно. Это возрождение персональной ответственности за страну, чтобы менять не только одну жизнь, а менять жизнь целой страны.
– Культура благотворительности как понятие – что это для вас и какими структурами она представлена в Украине?
– Простыми словами, развивать культуру благотворительности – это развивать привычку делать добрые дела. И понимать, что благотворительность – это не только о деньгах, но и о времени, о таланте.
– Как обычный человек может воплощать в жизнь добрые дела? Как можно это реализовывать?
– Комплексно. Например, фонды должны наращивать доверие к себе, чтобы люди могли вкладывать в них средства, имели месячную благотворительную подписку, чтобы фонды создавали возможности вложения. Потому что часто люди хотят приобщаться к благотворительности – но как это делать, не понимают. Важно, чтобы каждый находил фонд, который соответствует его ценностям, той проблеме, которую хочется менять.
– Благотворительные фонды – какие они бывают и чем занимаются? Как эта сфера работает в Украине?
– Есть три разных сектора: государственный сектор, бизнес и некоммерческий.
Благотворительные фонды и общественные организации, фонды общин принадлежат к третьему сектору – NGO Non-Governmental Organization, то есть негосударственным организациям. Этот сектор очень недооценен. Считается, что в благотворительных фондах работают люди, которые не должны получать средства, потому что это только о добрых делах, но не о собственной выгоде.
Большинство людей в благотворительные фонды приходят из-за своих личных проблем и хотят что-то менять – по зову души. Часто слышно: "Я пришел из бизнеса в благотворительность немножечко отдохнуть от зарабатывания денег". На самом деле благотворительность ничем не отличается, потому что в благотворительности тоже должны быть работать профессионалы.
Вопрос в том, насколько поднимается тема благотворительности. Ведь благотворительные фонды более гибки к решению проблем, в то время как государство более бюрократично. И наша задача – поддержать руки государства, потому что каждый украинец должен быть ответственным гражданином и строить свою страну.
Мы страна молодая, и если сравнивать наш третий (негосударственный – ред.) сектор с американским или британским, то мы очень далеко от них. Есть волна новых людей, которые приносят изменения, которые создают фонды.
Я верю, что для каждой проблемы должен быть создан фонд, и он должен работать, чтобы закрыться – то есть чтобы его миссия действительно была выполнена.
– Когда в Украине началось развитие негосударственных благотворительных фондов?
– Все эти явления в Украине существовали раньше. Если вернуться к истории и вспомнить Ханенко, Харитоненко, Терещенко, Шептицкого – тренд меценатства существовал давно. Но Советский Союз его уничтожил. Поэтому с приходом Независимости страны этот тренд потихоньку возрождается.
Сегодня в нашей стране есть потенциальные меценаты. Нужно для них создать возможности, то есть фонды должны быть прозрачными, должны заявлять о себе. Нужно показывать проблематику, которая требует средств. Например, лечение детей, – надо создать возможность спасти не одного ребенка, а создавать системные вещи.
Сейчас говорим о благотворительности, но когда говорят о меценатстве как о филантропии, важно разграничивать эти понятия. Что для нас благотворительность? Вот в метро едут люди, просят деньги, и вы думаете дать, – потому что это же зов души. Но это не благотворительность – это эмоциональный порыв, который называют благотворительностью.
Филантропия – это системные изменения. Например, есть проект под названием "Сука жизнь" – кормление бездомных. Кормить людей – это благотворительность. А построить центр, который изменит жизнь этих людей, ресоциализация людей – это уже системная работа.
И очень важно всем украинцам донести то, что системные изменения зависят от нас всех. Когда имеем проблему и обращаемся в какой-то фонд, не должен возникать вопрос, почему менеджеры этой организации получают зарплату. Менеджеры создают рабочую систему: кто-то ищет средства, кто-то занимается адвокатурой, кто-то руководит логистикой, работает с родителями и детьми. То есть это целая экосистема, которую нужно развивать. Сейчас она только начинает развиваться.
Быть благодетелем, делать взносы – это зов души.
А человека, который работает в благотворительности, нельзя заставить отказаться от своих жизненных благ, потому что он благотворитель. Это работа, которая должна быть профессиональной. Здесь должны работать стратеги, аналитики, коммуникационщики – как и в бизнесе.
Когда вы покупаете iPhone, вы же не думаете, сколько зарабатывает СЕО этой компании. Но возьмите человека, который системно решает общественную проблему, - многих удивляет, что он получает зарплату. А ведь человек вкладывает в изменения свои знания.
Нужно этот сектор (благотворительный – ред.) делать более профессиональным.
О благотворительном секторе не слышат и он не приносит изменений, если он не профессиональный. Большинство приходит туда по зову души, который нужно перевести в профессионализм.
Скажем, 2014 год мы переживали с Майданом, тогда произошло начало гражданского общества, много волонтеров появилось. Сегодня эти волонтеры являются профессиональными благотворителями, общественными деятелями.
В нашем фонде есть направление исследования культуры благотворительности: мы ищем аргументированные ответы на вопрос, доверяют ли украинцы фондам, какой процент из них за прошлый год делал добрые дела?
Проводя эти исследования, мы понимали, что благотворительные фонды о себе не сообщают. А отсутствие коммуникации означает отсутствие доверия к организации.
Исследования, которые мы проводим, можно найти на сайте Zagoriy Foundation. Возьмем исследование "благотворительность глазами украинцев". Как украинцы характеризуют благотворительность? Одно из слов - "анонимность". На самом же деле благотворительность не должна быть анонимной.
Если вы сделали доброе дело-не молчите об этом и не думайте, что вы этим кичитесь.
- Привлекайте внимание к проблеме, как минимум.
– Так. Например, когда началась пандемия, люди без дома остались и без еды. Скажем, купив пакет продуктов за 200 грн, я могу рассказать своим соседям: "Хочу закупить больше, вы можете поддержать меня". Возможно, ваши соседка или родственник так же дадут 200 грн, и вместе вы сможете помочь большему количеству людей. Это единичные вещи, но они меняют жизнь других людей, поэтому всегда рассказывайте о своих добрых делах.
– Привычка помогать – насколько у украинцев этот зов реализовывается?
– Мы проводили исследование 2019 г., и в этом году запускаем очередное исследование "благотворительность глазами украинцев".
В 2019 году 60% опрошенных украинцев делали добрые дела. Проведем в этом году еще одно исследование – увидим динамику. Она точно будет, ведь наше исследование показывает, что 20% опрошенных не сделали доброе дело лишь потому, что не знали, куда вложить деньги. Это означает, что человек размышляет, но не видит потенциала, то есть не получает информации. И тут возникает вопрос к благотворительным фондам.
Фонд Zagoriy Foundation, который занимается развитием культуры благотворительности, ставит перед собой следующие цели:
- привлечь большее количество людей к благотворительным акциям или фондам: неважно, какой темой хочешь заниматься – включайся. И этому служит "Щедрый вторник" – международный проект, день добрых дел, независимое движение. Мы всегда говорим, что с одного дня легче начать свое доброе дело;
- повысить доверие к благотворительным фондам. Мы проводим грантовые конкурсы, то есть оказываем грантовую поддержку от фонда различным проектам. Обязательно проводим встречи с грантополучателями и рассказываем, как правильно рассказывать о себе и почему это важно, почему важно закладывать в бюджет как минимум ведение соцсетей. Доступ к технологиям помогает фондам быть прозрачными;
- популяризация меценатства и создание семейных фондов. Мы благодарим международную техническую помощь – международные фонды. Но также верим, что когда страна закрыта (а пандемия показала, что каждая страна сама за себя отвечает), нужно создавать внутренних доноров: то есть семьи, которые занимаются бизнесом, могут создавать частные фонды – эти фонды могут поддерживать благотворительные и общественные организации.
Сегодня благотворительные организации в основном очень зависимы, нестабильны. Средства приходят от различных грантов или социального предпринимательства, путей получения финансирования очень мало.
– Как благотворительность влияет на уровень жизни граждан? С какими проблемами люди обращаются к вам?
В основном люди обращаются по медицинским причинам, часто – по лечению деток.
Наш фонд не оказывает адресной помощи. Мы хотим комплексных системных изменений, то есть должны вырастить "агентов перемен" – крупные фонды, которые бы занимались определенными вопросами. Есть прекрасный например в Украине – фонд "Таблеточки". У них очень профессиональная коммуникация.
- Как коммуницируют благотворительные фонды?
– На страницах соцсетей благотворительных организаций можно увидеть детей из домов для сирот, которые получили подарки. Но этично ли выкладывать такие фото? Вопрос в том, как реально происходит коммуникация. Мы показываем саму проблему или ее решение?
Фонд "Таблеточки" прекрасно коммуницирует – это системный фонд, который помогает лечить онкобольных детей. Он сотрудничает с "Охматдетом" и другими учреждениями, которые оказывают помощь, они держат связь с родителями, с государством. Я уверена, что этот фонд со временем перерастет в адвокационный фонд, который будет функционировать наравне с государством.
Таких фондов почти нет в Украине, но проблем много. И поэтому очень важно, чтобы для каждой проблемы в Украине был фонд, который отвечает за эту проблему и работает для того, чтобы закрыться – то есть чтобы выполнить свою миссию.
– Действительно, вопрос помощи больным детям в нашей стране очень болезненный, и очень многие родители не способны заплатить колоссальные средства за спасение жизни.
– Большинство проблем, с которыми обращаются, – это спасение жизни и стабилизация. Но фонды очень разные, и все они нужны.
В нашем исследовании показано, куда люди хотели бы вкладывать свои средства: образование и искусство – всего 4%. Больше всего – для онкобольных детей, детей-сирот.
- Онкология с каждым годом молодеет.
– С чем борются "Таблеточки", что бы они хотели изменить – это первичное исследование…
- ...Чтобы выявить болезнь на первых стадиях.
– Да. Потому что семьи теряют время, пока приедут в "Охматдет", пока поймут, что это и есть болезнь. И для этого важно, чтобы в каждой области было что-то похожее на "Охматдет", чтобы не терять время, предоставляя лечение по месту жительства. Это системные изменения. Думаю, у "Таблеточек" все получится. Конечно, изменения должны происходить и на государственном уровне.
- Здесь обязательно нужна помощь государства.
– Конечно. Благотворительные фонды не должны заменять государство, мы должны ему помогать. В благотворительных фондах мы не такие бюрократические. Фонды существуют не за государственные средства.
По сути мы очень гибкие, можем поднимать проблему на поверхность, влиять на государство, показывать саму проблематику, показывать решение этой проблемы.
Должно быть трехстороннее сотрудничество – это и есть экосистема, где сотрудничают государство, фонды и бизнес, который финансирует благотворительные инициативы. Это корпоративно-социальная ответственность бизнеса может быть. То есть, надо строить экосистему филантропии, которой мы и хотим в дальнейшем заниматься.
– Системность помогает выявить не только проблему, но и тонкие места в государстве: где затягивается процесс, где можно сократить время на его решение – а это уже законотворчество.
– Для того и мы в глазах государства должны быть серьезным сектором. Не должно быть 20 фондов, работающих на одну проблему. Должны быть несколько сильных фондов, которыми государство может коммуницировать и воспринимать на уровне. Поэтому важно сращивать фонды, которые борются с различными проблемами, и государство должно помогать.
– Вы назвали очень низкие цифры – 4% - опека над образованием и культурой. Ваш фонд этим занимается. Расскажите о ваших проектах. Давайте начнем с образования.
– У нас нет четкого направления образования, я это называю определенными меценатскими точками.
Мы говорим о том, что нужно развивать культуру благотворительности. Наш фонд – частный, и владельцы фонда на собственном примере показывают, куда можно вкладывать средства, поддерживают через наш фонд чреждения получения образования – Киевскую школу экономики, Украинский Католический Университет.
Также мы поддерживаем премии Global Teacher Prize – а именно премию для преподавателя химии. Поскольку владельцы фонда являются владельцами фармкомпании "Дарница", для нас это близкая тема.
Что касается искусства, то 2 года назад у нас была достаточно разветвленная миссия. В фонде действует три основателя, каждый из них лелеял любовь к разному направлению. Мы раньше занимались искусством, и чтобы не оставлять эту тему, решили поддерживать Украинский культурный фонд. Оказываем грантовую поддержку благотворительным и общественным организациям. Решили помогать и в сфере искусства.
Чтобы не дублировать деятельность и не создавать параллельную деятельность, мы – за сотрудничество. Украинский культурный фонд мы считаем образцом системы в искусстве. Поэтому мы стали первым частным фондом, который дофинансирует эту государственную структуру. Уже второй год мы сотрудничаем, и через Украинский культурный фонд мы поддерживали различные художественные проекты. В этом году идет отбор – должны поддержать шесть проектов.
– Вы сотрудничаете с "Книжным Арсеналом".
– В этом году мы начинаем наше сотрудничество, софинансируем "Книжный Арсенал" в июне и хотим коммуницировать там о культуре благотворительности, о стереотипах, которые мы хотели бы развенчивать.
Нам близка тема книг, потому что мы хотим обучать Третий сектор (негосударственные организации, благотворительные фонды – ред.). Есть много полезных американских ресурсов, которые мы бы хотели переводить, и на сегодня получили право на перевод двух книг. Также планируем создать собственные книги для родителей и детей о благотворительности.
– Вы также помогаете осушать стены Софьи Софиевской – нашей исторической жемчужины – от лишней влаги. Как именно и сколько длится процесс?
– Это произошло в прошлом году. К нам обратилась директор Софии Киевской, пани Неля (Н. Куковальская, гендиректор Национального заповедника "София Киевская" – ред.), и сказала, что София страдает, ее стены разрушаются от влаги. Мы подумали, что Софию строили меценаты, меценаты оберегали и меценаты осушили. Поэтому в прошлом году нашли компанию в Швейцарии, которая ознакомила нас с системой BioDry, которая естественным путем осушает стены.
В прошлом году мы установили систему BioDry в Софии Киевской – и через несколько лет увидим полностью осушенные стены.
От нас это коммуникация к другим фондам, к корпоративно-социальной ответственности бизнеса: показать, что есть культурное наследие, его нужно оберегать – и не единую Софию Софиевскую. Таких точек очень много. И если вы хотите заниматься корпоративно-социальной ответственностью и ищете для себя тему, – вот, можете последовать нашему примеру.
- Когда началась пандемия, бизнес готовился, поступала колоссальная помощь от крупных украинских компаний. Когда государство было немножко растеряно, волонтеры и бизнес объединились и спасали страну.
– Замечательно, когда мы все объединяемся. Вопрос в том, почему мы не готовимся к таким точкам более сплоченно, почему не развиваем коллаборации бизнеса и фондов до того, как произошло какое-то событие в стране.
С другой стороны, бизнес вкладывался – тот, который мог. Потому что есть времена, когда бизнес должен сам себя вытаскивать, быть благотворителем в первую очередь для себя.
Бизнес, который мог поставлять аппараты ИВЛ, не сам поставлял эти аппараты, а искал фонды, сотрудничающие с госпиталями. Здесь отличная коллаборация: когда бизнес обращается к профессионалам, которые предоставляют услуги. Но вопрос в другом: когда бизнес перечислял средства исключительно на закупку этих аппаратов, почему из этих средств не выделялись определенные суммы на админресурсы (фондов – ред.)?
То есть, случается проблема – бизнес включается средствами – сектор помогает, истощается. А как же стабильность фондов? Какой она может быть, если мы используем ресурс таким образом, на истощение? Если бизнес хочет через фонды делать добрые дела, нужно подумать об админрасходах этих фондов.
– Возвращаясь к осведомленности о работе фондов: почему нужно понимать, что там тратятся колоссальные ресурсы, работает команда? В среднем сколько специалистов работает на фонд?
– Фонды разные. Если не ошибаюсь, в фонде "Таблеточки" работает до 40 человек. Это фонд, который собирает средства для своей деятельности. Они приходят к бизнесу с проработанным кейсом, изучают ценности этой компании, ее интересы.
Прекрасный кейс у них был в прошлом году с компанией АТБ. Они вынашивали его 9 месяцев. И поэтому, чтобы быть "спорткаром" в секторе, должна быть профессиональная большая команда.
Относительно других фондов, бывает 5 человек, бывает 2 – только директор и бухгалтер безо всяких менеджеров. Все зависит от деятельности: это операционная деятельность, когда фонд сам предоставляет услуги, или, например, фонды вроде нашего.
Мы поддерживаем организации грантами. Есть люди, которых мы поддерживаем, в организациях, и они выполняют эти проекты.
– Как фонды демонстрируют результат своей деятельности? Например, как отчитываются о расходах, работая над решением той или иной проблемы?
– Да, коммуникация – это неотъемлемая часть. Например, фонд "Таблеточки" ежегодно проходит аудит и ежемесячно отчитывается о расходах на помощь и об административных расходах – чтобы люди и компании, которые вкладываются в этот фонд, понимали, куда средства ушли.
– Насколько трудно сейчас в Украине привлечь бизнес или меценатов к решению определенной проблемы?
– Не сложно. У каждого кейса есть свой меценат – я в этом уверена. Вопрос в том, насколько вы четко доносите миссию и ценности своей организации и насколько ваши ценности совпадают с ценностями этого мецената или компании.
Для этого нужно делать домашнюю работу: перед тем, как прийти в компанию, нужно изучить, чем эта компания занимается. Если она, например, изготавливает подгузники, явно ей не будет интересно помогать приютам для животных. Надо понять ценности компании, прийти с заданной темой, и компания будет понимать, что в ней тоже заинтересованы. Здесь должен быть win-win. Вы тоже должны что-то предложить, общую ценность.
Очень советую прочитать книжку директора Соса–cola "Внутри Соса-cola" (авт. Исделл Невил – ред.). Он хорошо описывает корпоративную социальную ответственность компании. Рассказывает, что не дает просто деньги, а хочет видеть следствие воздействия. Очень важно мыслить не просто результатами, а мыслить последствиями.
Есть еще интересная книжка под названием "Ум во благо". Там несколько исследований о том, насколько эффективно используются деньги в общественном секторе.
– Наверное, нужна профессия благодетеля, чтобы людям, которые будут задействованы в этом секторе, объяснять, что такое системный подход. По сути это компания, которая создается для решения определенной проблематики во взаимодействии с бизнесом.
– Мы ничем не отличаемся от бизнеса. Отличаются только наши результаты. У нас нет профита, мы не зарабатываем средства. Мы говорим о влиянии, то есть об общественных изменениях.
– То есть КПД решения проблемы.
– Системно – построить госпиталь, например, чтобы не один ребенок получил помощь.
Сколько вокруг запросов на лечение, скажем, в Израиле? Почему дети должны ехать за границу? Почему у нас нет госпиталя, который бы предоставлял эти качественные услуги?
– При том, что у нас есть специалисты высокого уровня.
– Но у нас нет оборудования. С одной стороны, можно закупить оборудование, с другой – не все умеют работать на этом оборудовании. Здесь тоже определенные риски. Мы можем научить врачей, а врачи могут не уметь все равно работать (на определенном оборудовании – ред.).
Здесь есть человеческий фактор, но все равно надо действовать. То есть на каждую проблему должно быть решение.
– Ваш фонд первым создал онлайн-медиа о благотворительности. Что это за ресурс, какова его миссия?
– Это новый проект для фонда – Медиа Больших Историй. Он появится 20 мая. Это нишевое медиа о благотворительности, о добрых делах, об "агентах перемен". Мы бы очень хотели, чтобы через наше медиа и бизнес, и потенциальные меценаты, и вообще украинцы находили для себя точку реализации добрых дел.
Это о секторе. Будем рассказывать о людях, которые создавали свои фонды или поднимали определенную проблему и находили решения, о бизнесе, который создает общие ценности.
Мы хотим, чтобы все знали об этих объектах. Потому что мы находимся в информационном пузыре. Например, моя мама не знает столько об "агентах перемен", сколько я знаю. Я хочу, чтобы мама тоже о них знала.
Существует миф о том, что добро нужно делать тихо. Но на самом деле это не так. Чем больше людей будет знать о ваших добрых, тем больше будет приобщаться. И вжк вместе сможем решать проблемы в нашем государстве.