Какой была разведка до начала до войны и что изменилось потом - рассказал военный аналитик Александр Сурков.

"Разведка бывает воинская и военная. Военная занимается сбором данных о вооруженных силах противника, государства-агрессора. Воинская разведка обеспечивает необходимыми данными штабы действующей армии. Собственно, военной разведки на начало боевых действий с Россией не было вообще. Во-первых, два предпоследних министра обороны до начала АТО были гражданами России. А поскольку ГУР (Главное управление разведки МОУ) подчиняется Минобороны, соответственно, можно сделать выводы о том, какой там собирался контингент. В начале 2014 г. Украина имела межгосударственный договор с Россией, согласно которому запрещалась взаимная разведка. Поэтому наше ГУР на 2014 г. не имело понимания и информации о российской армии, о ее передвижении и скоплении у границы.

К чему это привело? Мы не имели информации о создании в Новочеркасске Ростовской обл. центра управления всеми силами российского вторжения, которые находились на территории Донецкой и Луганской обл. О нем узнали в начале 2015 г. И не благодаря разведчикам, а благодаря волонтерам. Военную разведку представляли по состоянию на 2014 г. роты и батальоны разведки, входившие в линейные общевойсковые бригады. Разведывательные подразделения в войсках были более подготовленными и организованными. Поэтому их вынуждены были использовать для решения общевоенных задач. Так, в мае-июне 2014 г. разведроты и разведвзводы использовались активно на блокпостах для сопровождения колонн и для других задач, которые с разведкой не связаны. Тем не менее, разведка начинала действовать. Фактически все операции проводились со дня на день, то есть разведка происходила непосредственно в зоне боевых действий и непосредственно в течение нескольких часов перед операцией. Таким способом было очень трудно выстраивать схемы серьезных оперативных планов, но тем не менее, это делалось, планы корректировались, разведка работала. К примеру, в операции по освобождению Славянска разведка действовала уже довольно активно. И наше войско, наш штаб владели информацией о том, что происходило перед ней".

В студии "Тайн войны" - Сергей Полосин (псевдо "Спис"), который с 2016-го по 2020-й служил в разведподразделении, выполняя задания в зоне проведения ООС.

- Как долго вы учились специальности "разведчик"? И требует ли она особых знаний и навыков?

- Я более 4 лет прослужил в разведке. Это постоянный процесс самосовершенствования. Чтение карт, понимание местности и ориентирование на местности, четкое понимание расстояния до объектов, до ориентиров, на слух понимание, какая техника работает, какое вооружение. Оттачивать навыки нужно постоянно.

- Был ли особый отбор в разведку?

- Самое первое требование - это желание. Не могут тебя заставить пойти в разведдозор, на наблюдательный пост – это по желанию. Моральное состояние, псиохологическое, физическое состояние обязательно...

- Можно говорить, что это добровольный порыв и отсутствие страха перед тем, что нужно идти на территорию врага?

- Страх есть всегда. Вопрос в том, что он тебя парализует или ты его контролируешь. Желание - это главное. Потому что когда собираются разведорганы, они спрашивают тебя: готов или нет.

- А если не готов морально?

- Есть роты КСП (командно-наблюдательный пункт. – Ред.), есть такие места, где можешь продолжать нести службу, не выходя на "ноль", на боевое задание. И тоже эти люди важны. И их никто не осуждает.

- Насколько важно физическое состояние?

- Необходима физическая выносливость - безусловно. Ведь можешь быть не один час в нагрузке, в неудобных позах, в неудобном месте – и все это физически надо выдерживать. Моряки говорят, что очень сложно выдержать штиль. Очень часто, когда находишься на наблюдении, то вроде бы ничего не происходит. И вот это "ничего не происходит " давит гораздо больше, чем активные действия. Когда сутками находишься на наблюдении и на задании, то психологическое состояние важно. Ведь ощущение опасности есть – и оно на тебя давит.

- А что такое выход? Как вы можете это объяснить?

- Я застал 2016 год, тогда беспилотников не было. Сейчас их большое количество, беспилотник, когда вылетает, видит ситуацию прямо сейчас. Он может отснять видео, что-то сфотографировать - и полетел обратно. Когда человек ведет наблюдение, он это делает 24 часа в сутки.

И в 2016 году у нас были выходы и не было беспилотников – надо было выйти на территорию противника и посмотреть, где находится артиллерия, минометы, скопления противника, то есть то, чего не видишь с наблюдательного пункта. Это выход "тихо ушел – тихо вернулся", без боевых действий, без столкновения с противником. Взял координаты - вернулся, дал информацию. Это тихая работа, незаметная, но информация пошла наверх.

А дальше история разведчика Александра "Барса", работавшего на фронте в 2014 году:

В 2014 г. у нас была преимущественно бригадная разведка, поэтому мы в интересах бригады выдвигались каждую ночь вперед, изучали местность, расположение противника – все на ногах, технических средств не было. От местных изымали информацию.

У нас беспилотники появились в 2015 г., уже когда мы под Авдеевкой стояли. Тогда мы начали работать с ними. Волонтеры привезли первые беспилотники и коптеры. А в 2014 г. у нас их не было.

Самая большая опасность – это внезапно выйти на врага, ведь позиции менялись и у нас, и у них. Были устои. Поэтому самое страшное - это оказаться в засаде и в ситуации, из которой трудно будет выбраться.

Самое важное - это интуиция. Чувствовать опасность важно для разведчика, работать на опережение, когда чувствуешь, что где-то тебя подстерегает опасность. Второе - это моральные и физические качества.

В 2014 году одна из самых успешных операций – это освобождение Углегорска. Подразделение вышло за сутки вперед, зашли в тыл противника, и мы дали необходимую информацию, которая помогла зайти основным силам в город. Были и другие операции, но о них говорить рано.

Военная разведка, в первую очередь, – это элита. Они ведь идут впереди. И от их работы зависит жизнь ребят, которые идут позади, за твоей спиной. Это сохранение жизни другим нашим побратимам.

- Насколько глубоко приходилось заходить в тыл врага?

- Артиллерийские батареи могут стоять на 4-5 км вглубь за линию соприкосновения. И оттуда работать, в зависимости от калибра.

- Задача военной разведки – зайти на расстояние 4-5 км?

- Может, и на 2-3 км.

- Влияет ли время года на эффективность выполнения задания? Когда лучше выходить в тыл врага?

- Лето. Зелень. Больше маскировки. В дождь - меньше наблюдают, а дождь и есть маскирующий элемент. И спокойнее, хоть и не комфортно.

- Сколько килограммов вы обычно носите на себе?

- Все, что понесешь, - то твое. По большей части это вода и боеприпасы. Оружие. То, что может помочь потом. Аптечка. И небольшой набор продуктов, как правило, сухофрукты. Сухпаем не пользуемся - он тяжелый и нецелесообразный. По большей части это орешки и сухофрукты.

- Сколько времени занимает подготовка к выходу?

- Все зависит от задания. Чем оно сложнее, тем дольше подготовка, стыковка подразделений, информирование подразделений, подготовка - куда идти, по какому маршруту, как возвращаться и тому подобное.

- Каковы наибольшие опасности для разведчика, когда он выходит на сторону врага?

- Растяжки, в первую очередь. Потому что линия соприкосновения - это минирование, растяжки, минирование... У нас были потери, к сожалению. А еще - быть замеченным. Тихонько перемещаешься. Чем меньше заметность, тем больше вероятность, что вернешься назад.

- То есть это не происходит так, что впереди вас идут саперы?

- Ни в коем случае. А там, где много леса, впереди идет человек с веткой и перед собой ее несет. На что-то наткнулся - остановка, и смотрит, что задел.

- То есть при том, что вы должны знать топографию и ориентироваться на местности, понимать, какое оружие стоит вражеское, вы еще должны разбираться в минном деле?

- Понимать - безусловно. Но растяжку лучше обойти.

- Были ли на вашей памяти более профессиональные минирования? Когда вы понимали, что так могли заминировать только кадровые военные?

- Более чем. С растяжками не сталкивался, но даже когда нас готовили, то растяжки снимать – нельзя, потому что чем дальше, тем больше саперы придумывают всякие номера. Можешь снять - а там другая ловушка.

Военная разведка получила новое дыхание во время войны. От того, как была подготовлена операция, зависел ее успех.

В начале 2014-го, когда Россия оккупировала Крым, украинская разведка, в частности соответствующие подразделения 25-й и 79-й аэромобильных бригад и спецназовцы, переодетые в гражданскую одежду и передвигаясь на гражданских авто, фиксировали вторжение России на видеорегистраторы.

Одна из разведгрупп, действовавшая в районе Керчи, обеспечивая безопасность батальона морпехов, на самом деле была готова к выполнению более масштабных операций. Группа контролировала подходы к Керченской паромной переправе и могла в случае необходимости уничтожить персонал и причальные сооружения. Также спецназовцы вели наблюдение за российскими офицерами, которые "обрабатывали " украинские подразделения в Керчи.

По мнению одного из участников событий, офицера оперативного звена, сил специального назначения, которые находились тогда в Крыму, было достаточно, чтобы прекратить аннексию на начальном этапе. По его словам, разведгруппы тогда передвигались по всему Крыму и готовы были обеспечить прохождение украинских военных колонн в полном объеме. Однако такой приказ не поступил.

Весомые доказательства российской агрессии получали разведслужбы в сотрудничестве с волонтерами InformNapalm. Согласно собранным данным, не позднее апреля 2014 г. в Новочеркасске Ростовской обл. командование Вооруженных сил России создало т. наз. "12-е командование резерва Южного военного округа". Его основной задачей была комплектация военизированных формирований т. наз. ДНР и ЛНР.

Российские военные переводятся в Новочеркасск, становятся "добровольцами", после чего нелегально переправляются в Украину, где служат в должностях технических специалистов, расчетов боевых машин и систем, фактических командиров частей и подразделений, инструкторов.

Благодаря артиллерийской разведке удалось уничтожить большое количество военной техники и личного состава врага 13 июля 2014 года. В 1:00 ночи волонтерские группы украинских патриотов сообщили, что через Изварино из России выходит большая колонна техники, бронемашин и автомобилей. По сообщениям очевидцев, количество техники составило 200-300 единиц.

Информацию о вторжении разведка подтвердила, и ее передали в штаб АТО. Руководитель АТО генерал Виктор Муженко как раз находился в районе Зеленополья и быстро организовал артудар всеми имеющимися силами. По вражеской колонне открыла огонь гаубичная батарея 55-й артбригады, огонь вели и из реактивной системы залпового огня "Смерч" большой дальности. По словам Муженко, реальную картину последствий удара удалось выяснить лишь на третий день, когда прекратились пожары и сошел дым. На месте остались около 40 уничтоженных единиц техники. Часть сгоревших машин за это время была эвакуирована в Россию. Уцелевшие частично вернулись, продолжили движение и усилили незаконные вооруженные формирования. Но массированную группировку враг завести не смог.

- Техника, например беспилотники, очень упростила жизнь разведке. Но какой была ситуация в 2014 году, когда не было достаточно этой техники?

- Больше делали руками, ногами, головой, глазами.

- Отличалась ли работа разведчиков 2014 года от 2016-го, когда линия фронта стабилизировалась?

- С 2016 года я застал больше наблюдений. Когда ты где-то на высоте, месте, где лучше наблюдать. У нас были наблюдательные пункты в танкоопасных местах, местах вероятных прорывов, где надо моментально фиксировать смену обстановки. Техника, люди, перемещения – все это дает информацию о действиях противника. И мы больше были сканерами таких изменений 24 часа в сутки. Очень часто эти изменения происходили с наступлением ночи, когда ОБСЕ не ездит. И обстрелы фиксировать – это было нашей задачей: откуда, какие калибры, количество – все это мы тоже подаем наверх.

- Когда обычно происходят выходы, ночью? Или здесь тоже нет разницы?

- Это зависит от задания.

Разведка менялась. На смену людям пришла техника. Военный аналитик Александр Сурков рассказал, почему пригодилась именно техническая поддержка разведывательных подразделений.

"Американский беспилотный разведчик Global Hawk – главное средство оперативной разведки. Такие самолеты начиная с 2015 года летают над зоной столкновения и над оккупированной частью Донбасса раз в месяц, обеспечивая оперативной информации страны НАТО и украинскую армию.

К началу боевых действий мы пришли почти без современных средств технической разведки. Беспилотная аэроразведка появилась только благодаря волонтерам, все же средства в распоряжении штаба АТО были устаревшими – самолеты и беспилотные реактивные аппараты с пленочными фотоаппаратами. Говорить о какой-либо оперативности таких данных практически невозможно.

Кроме того, на начало 2014 г. у нас не было заключено договоров с организациями, поставляющими спутниковую информацию, такими как NASA. Сателлиты – дорогая вещь, большинство стран их не имеют и обращаются для получения военной информации к таким фондам, как NASA. Мы на тот момент с ними не сотрудничали, поэтому, по информации от офицеров штаба АТО, сателлитные снимки поступали с задержкой 1-2 недели – и это удалось устранить только под начало дебальцевской операции.

В 2014 году основным источником данных были радиоперехват, и, конечно, информация от жителей. На сегодня тактическая разведка обеспечивает информацией войска, стоящие на линии соприкосновения, оперативными данными. Потому что не следует забывать, что позиционная война с таким противником, как Россия, в любой момент может перейти в активную фазу.

- В иерархии подразделений какое место вы отвели бы именно разведке?

- Одно из самых главных. Потому что разведка дает понимание ситуации. Это можно приравнять к действиям с закрытыми и открытыми глазами. Разведка - это глаза, без нее никак.

Есть такое мнение, что разведка не участвует в активных боевых действиях. Нам приходилось даже подменять мотострелковые подразделения во время боевых действий, но в основном – безусловно – это сбор информации.

- Насчет техники. Это, на ваш взгляд, взаимоподдерживающие факторы - человек и техника? Или все же техника потихоньку людей замещает?

- Если брать опыт американской, у них такого понятия как военная разведка уже нет, но над подразделением 24 часа в сутки на высоте не менее 5 км кружит беспилотник и сканирует все изменения. Если такого нет, то, безусловно, есть потребность в людях.

- "Сканировать" - это как?

- Наблюдать. То есть разведчики, по сути, – боевые сканеры.

- Видели российскую технику?

- Да, в Авдеевке российские танки. РЕБ российский, такого нет "трофейного", безусловно. Сталкивались с российским оружием.

- Современный разведчик - кто он?

- Это среднего телосложения человек, который не бросается в глаза, достаточно сознателен, понимает, что делает. Для меня - прежде всего человек мыслящий. Потому что голова - важнейший орган. Это человек, который постоянно в движении, в потоке информации. Как по мне – элита. Я очень уважаю ДШВ, морскую пехоту, ССО. В каждых подразделениях разведки свои задачи, и мы очень часто сотрудничали.

Справка: Сергей Полосин (псевдо "Спис"). 52 года. В 1987-м окончил Киевский судостроительный техникум. Работал менеджером. В нескольких компаниях возглавлял отделы продаж. В 2016-м ушел добровольцем на фронт. С 2016-го по 2020-й служил в разведподразделении, выполняя задания в зоне проведения ООС.

Читайте также: "Защищаем свои семьи и страну": как добровольцы батальона "Крым" освобождали Саур-Могилу от россиян