Бывшие заключенные рассказали свои личные истории без прикрас и о мотивации присоединиться к 59-й отдельной штурмовой бригаде ВСУ. Бойцы вспомнили первый боевой выход на фронте – зачистку оккупантов, проникших в тыл украинских защитников.
Первый выход: когда "кураж" превращается в ловушку
– FPV можешь поднять?
– Минус. У нас обстрелы.
– "Добрыня", огонь на 12.
– Это в их сторону, один, два.
– Он сейчас в плен сдастся, он без оружия идет. Раненый. Веди его, веди.
– Продолжает движение! Пошел вперед.
Заместитель командира штурмового батальона, военнослужащий с позывным "Борода", рассказал, что тактика россиян не изменилась.
– И месяц назад, и два – тактика такая же. Они продвигаются небольшими группами, маленькими машинами. Мы их называем "владками": переработанные машины из разного хлама. На мотоциклах прорываются в межпозиционное пространство. Таким образом, они блокируют логистику наших позиций, эвакуации или замены людей и создают другие проблемы.
Боец штурмового батальона с позывным "Гога" до сих пор помнит свой первый боевой выход.
– Нам передали по выходящей радиосвязи. Мы отбыли трое суток и, я так понял, нас должны менять. Передали: "Собирайтесь!" А потом поступила команда о круговой обороне: где-то неподалеку появились орки. Выявили противника между позициями – они где-то с поля зашли.
– Нам поручили пойти и "штурманнуть" оккупантов. Надо обнаружить оккупантов и зачистить их. Мы знали, что вышли "Волки да Винчи" и попали на засаду. Первый, кто шел, имел позывной "Шаман" – он был трехсотым. Мы на позиции ночевали, поэтому пошли туда, где они сидели. Нас было трое: я – старший группы – слушал команды по рации.
Идем, но его не находим. Мне передают команду, что впереди нас есть блиндаж. Мы его зачищаем: там никого нет. Нам дают команду, что они находятся в другом блиндаже – наши с дрона увидели.
Это был первый раз. Как будто нас подготовили к тому, что с дрона может быть сброс: "Смотрите, ребята, не кучкуйтесь!". Нас по рации ругают, что идем, не скрываясь. А нужно идти, как нас учили.
– А чего вы не шли, как вас учили? Забыли все, что ли?
– Ничего не забыли. Ну мы на "кураже" были, потому что услышали, что наши русского пацана там затрехсотили. А мы пришли, он уже… двухсотый. Мы его перенесли, чтобы могла подъехать машина и забрать. Я рюкзак возле него положил, автомат мы сами вынесли. А утром его увезли. Младше меня он был, нормальный парень. Мы ночевали у него на позиции. Разговаривали всю ночь. Он бутерброды сделал, воды дал, потому что нам надо было утром идти дальше – на свою позицию. А возвращаемся – уже он двухсотый. Такова ситуация.
FPV и третий "бабах". Воздушная разведка решает судьбы
Очередной FPV-дрон летит к блиндажу, где находятся россияне. Примеряется, как лучше к ним залететь. Сейчас будет третий "бабах". Есть!
Боец штурмового батальона с позывным "Муравей" рассказал о том, как все было.
– Нам говорили, что в блиндаже находятся трое россиян. Мы получаем команду: "Зачистить". Пришли. А они начали отстреливаться. У нас с собой было по две гранаты на каждого. Все побросали внутрь к ним, но больше ничего не можем поделать. Начинаем с россиянами беседу:
– Сдавайтесь и будете жить.
– Дайте нам сигарету!
– Вылезайте и ничего вам не будет.
– Нет, я в тюрьму не хочу: у меня трое детей. И что-то нам стали рассказывать о своем.
Затем рассказ продолжил боец с позывным "Гога".
– Потом они попросили пять минут на раздумье. Я так понял, что они тянули время. Потому что пока мы вели с ними "переговоры", случилось пару прилетов: их начали по нам бросать с дрона. "Муравей" стоял напротив меня с другой стороны блиндажа. Я его позвал и только он отошел – туда прилетело: ба-бах! По ходу у них была рация и они о нас доложили своим.
– Мы им дали право выбора: хотите жить – так сдавайтесь. Они выбрали другой вариант.
– Ну и мы начинаем их гранатами забрасывать. А нам оттуда тоже "подарочки" бросают. Мы распределились. Атаковали двое: один другого прикрывал. То из автомата работали, то гранатой. Здесь кончаются гранаты, пришлось за ними бежать к ребятам на позицию.
– Вы их долго штурмовали?
– Мы их лупили с вечера и до двух часов ночи. Крепкий блиндаж был. Был один выход, внутри – много комнат. Он был из дерева сделан, а сверху покрыт металлическим шифером. И потому так долго все происходило.
– Они когда отстреливались, то могли попасть и по ногам, и по тебе. Словно сквозь стены пули вылетали. А "Шустрый" мне говорит: "Смотри, там сзади стреляют". Я возвращаюсь, а он и вправду стреляет под ногами. Мы уже начали выдыхаться. Там и так жара стоит, а мы еще и за гранатами бегаем. Еще им термобары забрасывали.
– О! Такая красивая штука…
– Мы набрасывали таких, как Ф-1, в рюкзак. Приношу, говорю: "Братуха, на вот, брось им термобарчик". Он пошел бросать, а я сидел в кустах – прикрывал.
– И снаряды летели за нами, и сбросы с дрона, и миномет работал. Вся посадка пылала, они увидели, что мы там и били из миномета. Но мы этот блиндаж наконец "раскрыли".
В блиндаже уже некого было зачищать
Боец с позывным "Шустрый" добавил, что впоследствии к ним присоединились свои.
– Наши ребята вошли, просветили блиндаж: там уже некого было зачищать…
– О чем думали в то время?
– В тот момент вообще ничего не думал. Я просто хотел остаться живым и здоровым. И чтобы этих оккупантов больше не было на нашей земле. Страха не было, ну, может, тяжело было. Потому что долго в блиндаж шли, потом еще за гранатами бегал… Выяснилось, что раньше наш блиндаж был. Мы там сели, отдышались, попили воды, отдохнули.
– Это вы их ликвидировали? Или дроны, или "Вампир"?
– Все совместно сделали. Мы их потом вытащили и положили у блиндажа. Команда была достать их, чтобы можно было сфотографировать, зафиксировать. Вот такой был у нас первый выход, так сказать, прошли боевое штурмовое крещение.
– Не каждый может стать штурмовиком?
– Может каждый стать, кто этого захочет. И имеет здоровье. Я говорил своему командиру: "Какой из меня штурмовик в 50 лет?" А он: "Что ты сказал? Я видел таких мужиков в 50, что по сравнению с ними – молодые отдыхают".
Откровенные разговоры о личном. За плечами: грабеж, убийство, СОЧ
– Это был ваш первый контакт с противником напрямую?
– По этому контракту, да. А вообще – не первый. Я в прошлом году на Купянском направлении был. Тоже они по три, по пять лезут. В трех метрах от меня были: ближе не долезали... Кому-то надо это делать! Потому что это война. Откуда я могу знать: выживу или нет. Как Бог даст, так будет. Будем стараться.
– Готовы к следующему выходу?
– Конечно, я уже готов. Вчера приехали: помылись, постирали одежду, выспались, потому что не спали три дня.
– Как вы попали в "Шквал"?
– Добровольно.
– Какая у вас статья?
– Можно об этом не говорить?
– А вы как в "Шквале" оказались?
– Так и рассказывать?
– Да.
– Попал в тюрьму.
– За что?
– Напился, пошел днем в магазин: взял бутылку вина, бутылку коньяка и банку Rave. И вышел. Статья 186, четвёртая часть: от 7 до 10 лет. Украл на 340 гривен – дали семь лет.
– Почему так много?
– Ибо статья 186, военное положение, четвертая часть. Не воровство, а грабеж: дали мне семь лет.
– Вы до этого не сидели в тюрьме?
– Сидел.
– За что первый раз посадили?
– За убийство. Пьянка, конфликт, что-то там не поделили, не знаю. Я уже год не пью. Вообще. А тогда сильно пьянствовал: не мог напиться, как говорят: "Дна не видел". В 2023 году я уже был здесь, в 53-й бригаде. Мы стояли в деревне, под Марьянкой. Немного побывал в блиндажах и отправился в СОЧ: меня посадили. Потом представилась возможность выйти: приехала бригада, я записался к ним и меня взяли обратно.
– А у меня 407-я. СОЧ (самовольно оставил часть). Я в прошлом воевал на Купянском направлении. После ранения уехал домой, вернулся на две недели позже. У меня проблемы с ногами были, не мог ходить. Когда ноги зажили и я вернулся, то уже было открыто дело по СОЧ.
– Вас посадили?
– Да, на 5,5 лет. У меня было ранение двух ног. Мы держали позиции, а по нам били снарядами, гранатами, дроны сбрасывали. Получил ранение и лежал в больнице в Балаклее. Когда ноги зажили, я потихоньку начал ходить, из больницы уехал домой. Потом вернулся в 14-ю бригаду, откуда призывался. Но по мне Харьковское ГБР открыло дело: СОЧ. Посадили в тюрьму. А я оттуда снова ушел на фронт.
Что в тюрьме сидеть: чтобы они пришли и застрелили? Лучше, чтобы я – их!
– Нас из тюрьмы берут только в штурмовой батальон. Второй раз уже страшнее идти в бой, чем когда идешь в первый раз. Сейчас я знаю, что это такое. Ребята не раз погибали: штурмовиком быть страшновато.
– А почему же тогда пошли в армию? Могли же сидеть в тюрьме.
– 7 лет? Нет! Хотя брат говорил мне: "Будешь жив в тюрьме". Но решил пойти на войну: надо какое-то доброе дело сделать, а не зря просидеть эти годы.
– Вообще, зеки на передовой показали себя с нормальной стороны.
– Что делать, если противник такое делает? Детей, женщин убивают. Чего ждать? Чтобы они пришли и прямо в тюрьме застрелили? Лучше я буду их стрелять. Я не скрываюсь: то, что из больницы уехал, я же не с позиций скрылся.
– А сколько вы, кстати, воевали?
– Полгода. Мы не идем к ним, не делаем того, что они нам делают. А я там многое увидел.
– Где "там"?
– В лесопосадках. Многое. Недоброго…
Ольга Калиновская, "5 канал"
Читайте также: Ушли из тюрьмы на фронт: Департамент по исполнению наказаний назвал сколько осужденных мобилизовали в ряды ВСУ.
Смотрите также видео:
Друзья, подписывайтесь на "5 канал" в Telegram. Минута – и вы в курсе событий. Также следите за нами в сети WhatsApp. Для англоязычной аудитории есть WhatsApp на английском.