В конце августа 2014 г. россияне уже незаконно пересекли границу. Уже состоялся Иловайск. Линия фронта, как и сам фронт, менялась.

Какая обстановка царила вокруг Луганского аэропорта, знает военный аналитик Александр Сурков.

24 августа 2014 г. силы сектора А практически завершили блокирование Луганского аэропорта. В районе населенных пунктов Хрящеватое и Новосветловка были установлены 2 мощных опорных пункта, которые перекрывали коммуникацию со стороны России.

В районе Георгиевки, Лутугино и Луганского аэропорта был создан единственный мощный укрепрайон, где находилось на тот момент до 1,5 тыс. человек личного состава. Сам же Луганский плацдарм представлял собой большую территорию, которая позволяла перекрыть вторую коммуникацию со стороны России и завершить окружение стаханово-алчевской группы.

При этом в самом Луганске 19 августа, по данным разведки, находилось несколько сотен боевиков, и россияне это понимали. Поэтому в ночь на 20 августа, еще до начала полного вторжения в Луганск, было заведено через переправу до 2 батайльонно–тактических групп, усиленных танками. Они находились в Луганске. Кроме того, под видом "гумконвоя", одного из первых со стороны Изварина, было доставлено большое количество боеприпасов, которые позволили эту группировку усилить. И действовать вместе с силами вторжения, когда оно началось.

Когда группа снайпера 80-й аэромобильной бригады Виталия Сухомлина переместилась из Славянска в аропорт – они думали, что прошли почти все на войне. Но это представление было ложным.

Сухомлин Сергей Витальевич. 8 марта 2014 г. в составе 80-й аэромобильной бригады отправился на передовую. Освобождал Славянск, участвовал в боях за Луганский аэропорт. Держал оборону Крымского, освобождал Сокольники. Позже в составе 3-го полка спецназначения выполнял задачи на линии фронта.

– Почему после отправки из Славянска в аэропорт ваши представления очень быстро развеялись?

– В Славянске мы охраняли артиллерию, работавшую вокруг, и конвоировали колонны, которые обеспечивали окружающие блокпосты. Попадали в засады – если не каждый день, то через день. А некоторые из наших подразделений попадали и дважды в день. Мы знали, что уже умеем воевать. И наш приезд в ЛАП и по дороге в ЛАП, неоднократные засады, потеря боевой техники – но мы до него таки дошли. В аэропорту узнали, что такое вражеская артиллерия. В Славянске мы на нее не попадали. И первый обстрел был через 4 часа после того, как мы заехали в аэропорт. И тогда уже поняли, что попали не туда, куда думали.

– Часть вашего подразделения уже была в ЛАП, другая часть (в том числе и вы) были в Славянске. Держали ли связь со своими побратимами? Что они рассказывали про ЛАП?

– Связи почти не было, а командир батальона, когда была возможность собрать нас вместе, рассказывал об обстановке в ЛАП. А тем, кто был в ЛАП, доводили обстановку вокруг Славянска.

– Ваше подразделение не рассчитывало на такой "теплый" вражеский прием?

– Мы понимали, когда двигались от Счастья в ЛАП по оккупированной территории, но для нас это не значило почти ничего, ведь в некоторой степени мы уже были привыкшие к этому, когда работали вокруг Славянска. Но когда в районе Георгиевки мы попали в засаду, то поняли, что здесь с нами никто шутить не будет. Это был не только артобстрел, но и диверсионные засады. Когда расстреливалась наша колонна, из СПГ расстреливались танки и БТРы, которые ехали с нами в колонне (кажется, мы потеряли один БТР и один танк). И это тогда была первая потеря танка "Булат". Во время захода в ЛАП.

– Каким вы увидели ЛАП? Ведь до того там уже были ваши побратимы с апреля?

– Когда мы прибыли, он был еще не настолько разбомблен вражеской артиллерией. Они работали, но понимали, что там немного личного состава. Враг подходил разведдиверсионными группами, обстреливал из автоматического оружия. Большого количества артобстрелов не было. А с момента, когда зашла наша первая рота, уже начались круглосуточные массированные обстрелы.

Приказ взять под контроль международный аэропорт "Луганск" бойцы 80-й десантно–штурмовой бригады получили в начале апреля 2014-го – когда на востоке Украины еще не было ожесточенных боев. Основанием для такого решения стали события в Крыму, где россияне в первые недели оккупации пытались занимать прежде всего аэродромы, чтобы в дальнейшем по воздуху перебрасывать на полуостров военные силы.

Весной 2014-го командование ВСУ перебросило в Луганский, Донецкий и Мариупольский аэропорты одни из самых боеспособных частей украинской армии. Приказ зайти в аэропорт "Луганск" львовские десантники получили ночью 8 апреля. После обеда в этот же день одна из аэромобильных рот 80-ки уже была на аэродроме.

В первые недели бойцы еще могли покупать продукты и все необходимое в магазинах рядом. Впоследствии аэропорт окружили сепаратисты – и боеприпасы и продовольствие десантникам пришлось перебрасывать воздушным путем.

14 июня в аэропорт следовал очередной конвой транспортных самолетов – 3 борта Ил-76. Первый самолет удачно совершил посадку. Второй при попытке сесть подбили российские наемники – 9 членов экипажа и 40 десантников 25-й отдельной воздушно-десантной бригады погибли. Третий самолет изменил курс и вернулся обратно, после чего авиасообщение с аэропортом было прекращено.

Аэродром и его защитники оказались в окружении, без помощи с земли и воздуха. 6 июля российско-оккупационные войска впервые обстреляли аэропорт из "Градов". Впоследствии артобстрелы Луганского аэропорта стали обыденностью.

В июле командование АТО приняло решение о деблокаде аэропорта – бойцам нужно было доставить провизию и боеприпасы. 13 июля с тяжелыми боями и потерями на аэродром прорвались два рейдовых отряда под командованием полковника Андрея Ковальчука и заместителя командира бригады полковника Владимира Шворака.

20 июля украинские войска силами 24-й механизированной бригады и батальона "Айдар" начали крупное наступление под Луганском, освободив населенные пункты Гергиевку, Новосветловку, Хрящеватое. В этот же день группа 8-го полка спецназначения под руководством майора Александра Петраковского обеспечила прохождение военной колонны техники ВСУ и сил батальона "Айдар" в Луганский аэропорт.

В результате августовского наступления российских регулярных войск аэропорт повторно попал в окружение. Его здания были полностью разрушены русской артиллерией. В конце августа россияне прибегли к массированным атакам аэропорта, используя новейшие танки Т-90. Здания аэропорта российские военные уничтожали из самоходных артустановок 2С 7 "Пион" и самоходных минометов 2С 4 "Тюльпан".

Руководство АТО приняло решение покинуть разрушенный аэродром. 1 сентября 2014 г. украинские защитники вышли из руин аэропорта после 146 дней его обороны.

– Каким был ваш типичный день вЛАП?

– Нас расставили на постах вокруг. Это было наблюдение окружающей территории. Ведь ЛАП был внутри под нашим контролем. За сеткой была оккупированная территория. И туда мало кто выходил. Проснулся – встал на пост – пошел спать. Мы должны были его охранять и не допускать диверсионных сил противника. И если будет штурм, отражать атаки.

– Поскольку ЛАП был отрезан от большого мира, чем вы питались, какую воду пили?

– Если сухпайки нам могли сбрасывать воздушным путем, то с водой было гораздо хуже. В аэропорту было пожарное водохранилище, из которого мы пили воду. И это обеспечивало весь аэропорт. Два литра воды хватало, чтобы помыться, помыть голову, постирать носки. А позже два литра воды нам казалось, что слишком много.

– Менялись ли у вас там ценности?

– Только в том, что с каждым обстрелом и штурмом мы морально становились сильнее, понимали, что скорее нам надо дойти до границы. По крайней мере, мы этого желали всем сердцем.

– Как вы поддерживали друг друга и о чем говорили?

– Юмор был всегда. Но на тот момент это уже стало привычкой. Что мы здесь нашим экипажем БТР, мы семья, мы друг с другом постоянно общаемся, мы больше никого не можем увидеть, кроме тех, кто вокруг. Все то, что тогда было на неоккупированной территории Украины, – мы это просто в себе отрезали и жили так, чтобы мы могли выжить.

– 24 августа российская армия зашла на территорию Украины. Потом – Иловайск. Знали ли вы об этом? И как это влияло на вас?

– 24 августа – это тот момент, когда вражеские танки окружили Новосветловку и Хрящеватое и просто сровняли их с землей. Им хватило этого, чтобы "поздравить" нас с Днем Независимости. Наступления просто не останавливались. Они были круглосуточные. Эти два населенных пункта, которые держались, не позволяли российским войскам проводить нормальную логистику с Луганском.

– Не возникали ли у вас мысли вроде "зачем мы здесь, почему нас не выводят"? Не казалось ли вам тогда это прихотью генералитета?

– Конечно, нет, ведь взятие Славянска и Краматорска дали нам толчок, что вот-вот день, неделя, месяц – и все это должно завершиться, и мы спокойно поедем домой.

– Вы понимали, зачем удерживаете аэропорт?

– Мы понимали, что это наша земля, и дальше – это украинская территория, и нам надо двигаться к границе.

Вот о чем рассказывал Герой Украины Андрей Ковальчук, который был со своим подразделением в ЛАП:

"ЛАП был долго в окружении. Но сказать что это котел? Нет. Котла не было. Когда уже отпала необходимость его удерживать, когда практически каждое здание было уничтожено до фундамента и оставались только подвалы, то и необходимости там терять людей не было. Принцип проиграть бой, а дальше выиграть войну – сработал. И с учетом того, что вышли практически из окруженного аэропорта, не потеряв ни одного человека. Во время боя 30-31 августа мы потеряли 8 военнослужащих раненых, а во время выхода ни один не погиб. Даже тот раненый, который остался там ночью. Вы же понимаете, что такое административная зона – маленькая деревушка с главным корпусом. И после того, что там произошло 30-31 августа, просто не могли найти этого военнослужащего. Но волею судьбы сложилось, что мы его забрали через двое суток".

– Насколько для вас важно было то, что ваш командир рядом и воюет вместе с вами?

– Андрей Ковальчук был тяжело ранен. Но отказался от эвакуации, чтобы остаться с нами и продолжить командовать обороной аэропорта. Это был величайший моральный толчок. Командир не сдался, так почему мы должны сдаваться?

– Как происходило медицинское обеспечение в аэропорту? Были ли медики, медикаменты?

– Медикаментов было вдоволь. Но медики, когда прибыли в ЛАП, не были готовы к тому, что нужно будет в бункере аэропорта проводить ампутации. Они думали, что это будет пустяковое оказание медпомощи. Но когда они увидели, с чем столкнулись, они переформатировали свою работу очень быстро и начали профессионально работать в сложившихся условиях.

– ДАП – это бетон. ЛАП – преимущественно металлоконструкции. Как вы организовали свою инфраструктуру? Где были укрытия при таких условиях?

– Все, что выкопали – там и прятались. Можно было на клочке земли выкопать траншею, заехать сверху БТРом – и это уже был мини-крыша бункера.

– Россияне меняли свою тактику обстрелов и штурмов со временем?

– Когда мы брали в плен российских военных, они не понимали, где находятся. И для чего они там. Но наш плюс был в том, что они, придумав себе легенду о "Бандере", они в нее сильно верили. И если они видели, что попадают в плен к львовянам – это для них было страшнее самой страшной смерти.

– Вы говорили с ними?

– Да, мы с ними говорили и сообщали, что сейчас придут "бандеровцы" и видели, как российские военные теряли сознание.

– А откуда вы знаете, что это были российские военные?

– При них были документы. И карты русские. И документы на БТР, и ротные документы. Книги вечерних проверок. Все, что можно возить с собой, – они это делали.

– Не менялось ли их мнение в процессе беседы? Возможно, возникало уважение, ведь украинская армия защищает свою землю, а они пришли как захватчики?

– Они никогда не понимали, что захватчики. Они свято верили в защиту русскоязычного населения, И больше их головам ничего не нужно было.

– Куда их передавали потом?

– Передавали в СБУ.

После вторжения россиян 24 августа у боевиков значительно усилился технический и человеческий ресурс. Что происходило вокруг аэродрома и почему командование в конце августа приняло решение о выводе наших войск из ЛАП, рассказывает военный аналитик Александр Сурков.

"После 24 августа, когда российская армия зашла на территорию Украины, ситуация критически изменилась. Хрящеватое и Новосветловка, где находились опорные пункты ВСУ, были уничтожены артиллерией – и украинской армии пришлось оттуда отступить в сторону аэропорта. Одна из линий была разблокирована, кроме того, танковое подразделение, которое находилось в городе, начало действовать сразу в нескольких направлениях по нашим опорным пунктам с середины города. Это критически изменило ситуацию.

Тем не менее армия и наши силы, которые были в секторе А, выполняли свою задачу, стойко держали позиции. С 24 по 31 августа продвижение российских сил измерялось рубежами в сотни метров. По их разведданным, они за день могли пройти не более чем на 600 метров. То есть оборону держали крепко. И только отсутствие резерва и уже к тому времени господство артиллерии заставило ВСУ оставлять позиции последовательно.

Если 31 августа группа ЛАП еще находилась на месте, после этого 1 сентября ее вывели, и так Луганский плацдарм оставили. В те же дни, когда продолжались боевые действия в районе Иловайска, наши силы здесь продержались, смогли сохранить рубеж обороны, отошли на несколько другие позиции – и это позволило в будущем сохранить плацдарм и не пустить врага на левый берег Сиверского Донца, сохранить те позиции, где мы находимся до сих пор".

– Ваш выход состоялся с 31 августа на 1 сентября. Что предшествовало этому?

– 31 августа нам показало, что до АТО все наши учения на полигонах, в тирах нам, честно, не дали ничего. Мы столкнулись с совершенно новой тактикой ведения боев. Но очень быстро к ней адаптировались. Русские танки начали первыми заходить в ЛАП из района первого поста и восьмого. Все силы, находившиеся вокруг аэродрома, начали отходить к третьему посту и выходить на Георгиевку. Мы на тот момент находились в бункере. Поскольку российская армия отрезала всех от всех, у нас не было никакой коммуникации с теми, кто был вокруг нас. Но мы тогда думали, что все на местах, поэтому стояли и не понимали – как и куда мы можем отойти.

– Что у вас было из боеприпасов?

– У нас было достаточно боеприпасов, но уже послеобеденный штурм – у нас не было ни одного танка, ни одного БТР, только стрелковое оружие, вызовы артиллерии и, если я не ошибаюсь, два раза прилетала авиация.

– Артиллерия вам помогала?

– Артиллерия нам помогала настолько, что когда пушки Д-30 вывезли в Переможное, на них просто не было краски. Она вся стекла от количества боеприпасов, которые выстреляла.

– Что вы чувствовали?

– Бой 31 августа начался в 6 утра и длился до 22 часов. Уже когда мы начали выход из аэропорта, те, кто держал оборону, понимали, что это их последний день. Люди жгли свои паспорта, военные билеты, особенно снайперы. Уничтожали все документы, которые могли бы удостоверить личность. Были такие, которые просто от безнадежности обматывались украинским флагом и хотели идти вперед, чтобы дальше не мучиться.

– Можно ли стрелковым оружием отстреляться от танка?

– Мы всегда знали, что это невозможно. Но последний день в ЛАП показал, что при большом желании даже с автоматом можно воевать против танка. Если есть потенциал. Если есть воодушевление. Там такой же экипаж таких же людей и они также боятся. И даже банальное тиканье патронов 5.45 по броне танка уже что-то меняет в их психологии.

– Почему украинская армия всегда держала при себе украинский флаг?

– Потому что это самый большой фактор понимания, почему ты здесь и зачем воюешь. Это не просто ощущение "я – контрактник", "я – мобилизованный". Надо воевать и идти вперед.

– Как происходил выход? В одном из интервью Андрей Ковальчук сказал, что артиллерия вызывалась на себя, чтобы создать условно "огненный коридор" и выйти из ЛАП?

– Бои не прекращались. Выход должен был произойти ночью, когда ничего или мало что видно. Артиллерия должна была отвести чуть дальше российские войска от нас, ведь ЛАП на тот момент – уже просто открытый участок. Там ничего не было уцелевшего. Даже если бы захотел найти уцелевшую стену для укрытие – это было нереально. Наступление темноты и работа артиллерии нам дали возможность выйти к Георгиевке. Мы шли пешком 17 км, ведь до нас добраться никто не мог. К нам приехал только один "Урал" 24-й бригады, куда мы могли загрузить с десяток раненых, и он их отвез в Георгиевку.

– Когда вы вышли, какие были у вас эмоции?

– Первые, кого мы увидели, – это была 24-я бригада, которая слышала весь этот бой, и они думали, что там живых никого не могло остаться. И когда мы пришли, они были шокированы.

– Вы чувствовали себя героями?

– Мы не чувствовали себя героями, ведь 146 дней обороны оборвались в один день. Мы готовы были перегруппироваться и вернуться обратно.

Андрей Ковальчук вспоминает о тех, кто с честью и достоинством вышел из аэропорта:

"ЛАП – это"маленький Сталинград", который удерживался определенный промежуток времени, и героизм каждого военнослужащего просто неоценим. Потому что если смогли там, в условиях окружения, когда снаряд на каждый клочок земли, выжить, выполнить задание, нанести поражение противнику (а на сегодня есть подтверждение, цифры, сколько полегло там российских кадровых военнослужащих), то я думаю, что военнослужащие, которые были там, – герои. Это люди, которые сделали свое дело".

Вдребезги разбитый аэропорт, непригодный к использованию – таким оставила его украинская армия. Это была одна из основных целей обороны аэропорта – не дать россиянам использовать его для воздушной переброски техники и людей. И этой цели мы достигли. Из аэропорта вышли все, кто там был. Огромной поддержкой для наших подразделений тогда была артиллерия – прикрывала настолько, насколько могла.

Справка. Сухомлин Сергей Витальевич. 29 лет. Военную службу начал в 2009-м в "Десне" в должности снайпера роты. В 2013-м подписал контракт на службу в 80-й аэромобильной бригаде, в составе которой 8 марта 2014-го отправился на передовую. Участвовал в освобождении Славянска и в боях за Луганский аэропорт. Осенью 2014-го держал оборону Крымского, освобождал Сокольники. Впоследствии перевелся в силы специальных операций и с 3-м полком спецназа выполнял задачи на линии фронта, в частности оборонял Пески. В октябре 2017-го уволился из рядов ВСУ.

Читайте также: Войсковая и военная разведка ВСУ: как они действовали в начале войны с Россией – Сурков