– Петр Кузик, командир батальона "Свобода", я думаю, что можно вас и не представлять, вас узнают люди, знают.
– Приветствую, рад видеть.
Есть ли усталость от войны у Кузика?
– Я вас тоже рада, мы год с вами не виделись. Уставший, бодрый – в каком состоянии вы сейчас пришли на разговор?
– Третий год войны, уставший, словно и есть какое-то желание, но откровенно, по-человечески, усталость сказывается, какая-то неопределенность, все, что испытывают на моем месте все военные, чувствуется.
– А у вас усталость физическая или от текущей ситуации?
– От ситуации, конечно, от того, что это затянуто, я представляю, я знаю, что люди устали от войны, поверьте, что военные устали гораздо больше. Плюс давно не было положительных хороших новостей, поэтому когда есть позитивы – оно придает настроение, придает бодрость. Когда все затягивается, оно как-то оптимизма не прибавляет. От нас мало что зависит, наша задача – как можно больше "молотить оккупанта", мы стараемся, – я, может, нескромно, – у нас это получается по мере наших сил.
– Командир, пишут вам, наверное, все?
– Так точно. Но вот каждый на своем месте все всё правильно делают. Волонтеры, несмотря на усталость, уныние, вражеские какие-то ссылки, ИПСО, какие-то негативные посылы сверху-снизу-сбоку, продолжают тянуть свою лямку и большая благодарность им. Военные также, народ Украины, несмотря на то, что там нас пробуют разделить, пытаются ковать победу, поэтому здесь грех жаловаться, поэтому надо тянуть, надо сцепить зубы, надо ковать ту победу, верить в нее, во что бы то ни было, сколько бы ни засыпали негативом, нужно верить в военных, верить в армию, верить в Украину. Даст Бог, все будет хорошо. Я понимаю, сейчас кто-то будет смотреть это и говорить: "Да там договорняки, так там то, так там се..." – вот если на это отвлекаться, то оно затянет в болото и вообще просвета не будет. Да, может, какие-то элементы надежды, может, элементы каких-то там эмоций, но верьте – не верьте, я верю в украинскую победу свято, я знаю, что война несправедливая, нельзя нападать на святую Украину, горя она принесла столько, что даже по законам мироздания должно наступить что-то светлое, что-то хорошее. Никогда еще так не бывало, чтобы так черти зло творили и оставались безнаказанными.
Ситуация на фронте сейчас критическая?
– В каких условиях мы сейчас воюем, если говорить о текущей ситуации? Мы видим как развивающийся мощно, так, наступательный потенциал российской федерации. Та ситуация, которая сейчас на фронте, в частности, на востоке, давайте об этом говорить, она критическая для нас?
– Ситуация очень тяжелая, она не изменилась в лучшую сторону, как была год назад, как была все это время. Она, к сожалению, пока не улучшилась – все те же проблемы: отсутствие серьезного оружия, отсутствие боекомплекта, частично уже падает мотивация – потому что 3 года, много работы, и враг делает, и делают и с нашей стороны ошибки и это все, я же говорю, не улучшает настроения. Но, знаете ли, сейчас большой запрос в обществе на критику, и вот я бы вместе с вами сейчас бы хайпонул, если бы там реальноотдали себя все в критику – это самый легкий путь.
У людей запрос на критику
– Критика чего?
– Критика власти – она объективна и субъективна может быть, критика командования, критика партнеров наших, критика самих украинцев, уклонистов, критика военных за какие-то неправильные решения – здесь для творчества поле бесконечное, но в этом направлении можно упустить основное. Потому что пришедший сюда враг не пришел договариваться, он не пришел разбираться, он не пришел налаживать или исправлять какие-либо политические аспекты нашей идеологии или нашего бытия – они пришли убивать, они пришли захватить эту территорию. Доказательств этому множество – Буча, Ирпень, те оккупированные города... А самое главное, по прошлой ротации и сейчас попадаются, это вновь мобилизованные с оккупированных территорий. То есть они делают то, что делали 100 лет назад – собирали украинцев с оккупированных, те, которые им попались, и смотрите, они там по отчетам перевыполнили план по мобилизации на оккупированных территориях на 110-120%, и ни одного нет в ТикТоке возмущения: "Ой, ТЦК и так далее...". Я не защищаю наших "деградантов" из ТЦК, которые превышают полномочия и играют на руку врагу, относясь к будущим защитникам, к людям, которых должны призывать, работать с ними, они относятся к ним – это неприемлемо и реально они творят беду. Я просто освещаю то, что делают оккупанты на оккупированных территориях: они выжирают все ресурсы, грабят, а оставшихся там в живых, они ставят к себе в "мясные" батальоны и, поверьте, что они не берегут этих людей. Прежде всего – это их тактика –заваливают нас, только у них, с их потерями, с их тактикой ведения этой войны, где они могу положить за любой объект столько людей, сколько нужно – это, конечно, несравнимые проблемы с личным составом, как у нас, потому что их гораздо больше объективно, но, при всем этом они вынуждены уже брать людей с оккупированных территорий, ставить в строй.
Проблем у нас много, я их могу, поверьте, мы сутки с вами можем говорить о них, они объективны, и время от времени их нужно озвучивать, я вам благодарен, что вы интересуетесь жизнью военных и уделяете этому внимание. Хотел бы просто напомнить, что черт путин, у которого рыло все перемазанное кровью людей, украинцев в первую очередь, мечтал захватить Украину от 3 дней до 2 недель, сейчас третий год... Да, они наступают, они там пытаются показать максимум всего, что они могут, но они третий год не могут захватить Украину, они используют уже корейских солдат, они используют наемников. Проявили на весь мир – я бы не говорил, что их армия слабая, но что украинская армия не слабее их. У нас есть объективные причины, у нас меньше БК, меньше оружия, меньше людей, и поэтому им еще удается этот "наступательный потенциал" или в тех точках, где они наступают, они прут – они просто прут, они переступают через трупы своих и прут дальше-дальше. Здесь же надо сказать, если бы не трусость наших партнеров и дали нам достаточно оружия – с этим можно было бы решить эти проблемы, потому что тактика их предсказуема и она известна. Будь БК, оружие, серьезное оружие, не было бы этого наступательного потенциала. А так, честно говоря, украинские войска оказывают отчаянное сопротивление, это не всегда видно здесь, в тылу, но происходящее на фронте – там это не то что "невозможное" и "возможное" делают, давно уже делают украинские солдаты невозможные вещи и своим геройством обеспечивают мирную жизнь в тылу.
Что можно критиковать сейчас?
– Я знаете, о чем думаю? Если не говорить о проблемах, не критиковать происходящее, то вашим же солдатам, не дай Бог, будут попадать на фронт некачественные мины или что-то еще...
– Вы совершенно правы.
– То есть, где этот предел, где можно критиковать, где нельзя?
– О них нужно говорить и нужно освещать эти проблемы. И вообще, умалчивать о проблемах – это пережиток глупого совкового наследия, которое нам досталось. Я знаю, что плохо и болезненно реагируют, и мне прилетало там не раз за правду и в ваших эфирах. Вы правы, об этом нужно говорить. Я немного о другом – я о том, что сейчас оккупант и их институты, которые работают с тонкими такими вещами, как наше мировосприятие, мечтают о том, чтобы перенести центр внимания на то, чтобы мы грызлись между собой, от них. То есть, и я иногда слышу такое, я не виню, я понимаю все эмоции. И потери – это самое болезненное, и ухудшение состояния, иногда, откровенно говоря, непонятные решения – это если подбирать слова, если прямо говорить – глуповатые решения некоторых представителей власти – это очевидно. Но главное здесь не начать грызню украинцам с украинцами, тем самым перенося центр ненависти от оккупанта, который генерально виноват во всех наших бедах, не снимая ответственности с нашей стороны, с тех, кто там подыгрывает, коррупционирует и так далее – это все держать надо, разумеется, но самое главное не дать скатиться в эту бойню между своими. Надо понимать, что первоочередная угроза нашему существованию – это эти черти, которые пришли нас ***уть, надо их в первую очередь ***ть. Возможно, параллельно как-то разбираться, но не получается. , Хорошо сказать: "Ребята, вернитесь с фронта, наведите порядок с этими зажранными коррупционерами". Так не получится, я не могу сказать – выходим с позиции, сейчас поговорим с каким-нибудь министром или премьером, не знаю, поставим на место или выгоним кого-нибудь с должности, а потом вернемся. Мы уже не вернемся, потому что эти позиции будут заняты. Так на диване дома хорошо говорить, что вот, что вы там, ребята, не замечаете? Замечаем все, просто есть реальная глобальная угроза украинскому народу, которую нужно решить, такая же глобальная угроза, скажем так, в отсутствии опыта, знаний по государственному управлению у некоторых чиновников. Эти угрозы, кстати, соразмерны, потому что коррупция разъедает и убивает так же, это просто причинно-следственные вещи. Когда вы упомянули некачественные мины – это измеряется жизнью бойцов. А ведь это некачественные мины с нашей стороны приходят. Надо об этом говорить, я уже не раз говорил, заявлял и так далее и оно понемногу... вас не только слушают, к вам и прислушиваются, я имею в виду журналистов, и это хорошо, что есть влияние, потому что когда диктатура такая, как в Беларуси и россии, она там уже законсервируется, то чтобы ни говорили журналисты...
Хорошо, что журналисты оказывают влияние. Хотя... иногда цинично я смотрю, что кое-кому наплевать на репутацию. Мы сейчас подняли очень многогранную и сложную тему, я бы не призывал людей примитизироваться до состояния кирзового сапога: "раз-два – есть проблема, враг" – нет, конечно, это проблема многогранная. У меня сейчас нет рецепта, откровенно говорю, несмотря на то, что я профессионально оканчивал государственное управление и политикой занимался. У меня нет рецепта, как вот сейчас эти все решают проблемы. Так же как ни у кого нет рецепта – так вот завершить войну. Ибо инициатор войны не в Украине сидит, не в Соединенных Штатах, не в Брюсселе. Инициатор войны – безумный старик, извините, мудак, который через телеканалы сдеградировал до состояния скота свой народ, и они лезут сюда за деньги, да, желающих там все меньше, им поднимают, но я бы не сказал, что их маловато. Их достаточное количество сейчас создать нам большие проблемы, и с этим мириться нельзя, нужно их максимально уничтожать как оккупантов, не пускать в мирные города, там, где мы можем. Но у нас, кроме этого глобального вызова, у нас куча проблем, нас предали-не предали партнеры, я не знаю, как там это назвать, но они боятся сильной Украины, они не дают нам достаточного количества оружия или не могут дать... Могут они дать, давайте откровенно, после этой войны стыдно будет многим странам, у которых будет бронетехника или системы поражения ржаветь на складах, что они не дали нам достойно защитить Европу. Украина сейчас самая светлая страна, которая, повторюсь, борется и за свое существование, и за существование всей испуганной Европы, а может, и больше.
Кузик о Трампе
– Соединенные Штаты. Вы вообще "трампооптимист" или нет?
– Я "трампореалист", один из немногих, который трезво, как мне кажется, смотрел на ситуацию. Мне было немного странно, иногда смешно, когда сами себя убаюкивали "такая новая арестовщина" – вот Трамп придет и одним телефонным звонком решит все проблемы. Вот Трамп за месяц, за день, за 10, за три месяца... Повторю, что Трамп...
– Так до сих пор кто-то думает, поверьте...
– И это беда, потому что мы питаем в себе надежду, что кто-то решит нашу проблему, и когда она не решается, вместо надежды, вместо позитивного мировосприятия, приходит уныние, а с унынием заползают далее идущие за ней змеи: плохое настроение, неверие в будущее и пошло-поехало, и людям тяжелее. Мне кажется, мы должны понимать, опять же, это не простые вещи, мы сейчас говорим о многосистемной, сложной, алгоритмической матрице с геополитическими влияниями, с влияниями глобальных стран, таких, как Соединенные Штаты, Китай, Индия, Саудовская Аравия с их нефтяными требованиями и требованиями безопасности, Израиль, Восток, Сирия. Такая маленькая Украина, которая бьется вроде бы с россией, но по факту с россией, которая использует солдат корейских, которая имеет поддержку от Китая, обходящей санкции, благодаря прокси на востоке страны, которые им помогают, "Шахеды" поставляют.
– Иранские "Шахеды".
– Иран и так далее. Этот конгломерат воюет с Украиной, мы вроде бы тоже имеем "ось добра" – союзников, но эти союзники – Польша как будто помогает, а нет-нет да какое-нибудь политическое заявление в разгар войны – им надо наших героев пересмотреть. Я уже не говорю о Венгрии, я уже не говорю о ближайших соседях.
Будто дают оружие, обещают оружие, но его дают смешное количество, ровно столько, чтобы мы не победили, мне кажется, это мое персональное мнение. Я посягаю на глобальные вещи, возможно, не имея глобальной информации, имеющейся на высших ступенях, я этого не понимаю и делаю выводы на уровне комбата. А мне ничего другого не остается делать, я человек так же, как и все, я делаю такие выводы. Я не понимаю. Если бы НАТО, имея это вооружение, хорошо, боитесь солдат своих давать, хорошо, вы боитесь путина, дайте сюда вооружение – чтобы мы могли натрамбовать. Нам нужна артиллерия, танки, ракеты, самолеты, системы защиты БЭБ, системы нападения, дроны и так далее – если бы это все было, поверьте, что уже бы какие-то велись мирные переговоры, потому что то количество затрамбованных оккупантов, оно уже превышает здравый смысл, но его пока недостаточно для того, чтобы посадить... То есть переговоры о мире начнутся тогда, когда война для россии станет бессодержательной, беспросветной, без надежды на победу, на захват Украины. Пока у них будет этот шанс – они будут лезть. И здесь мы должны понимать, что наша жизнь, наше будущее, наше освобождение в действии. Не можешь воевать – помогай военным, вооружай военных. Когда нам помогают святые люди – волонтеры: бизнесмены, городские советы и так далее – у меня крылья вырастают, потому что мы не одни. Иногда, когда уныние заползает в сердце, кажется...
- Читайте также: "Кто "слил" секретную информацию о производителях БПЛА" – ветеран АТО Мартин Брест в "Кто с Мирошниченко?"
– Только тебе это нужно.
– Но смотришь шире – нет, люди поддерживают, люди есть. Многие отчаялись, многие сбежали, не без этого, я не скажу, что это нормально, но потом будем обсуждать – они объяснят свои причины, а мы свои. Но многие куют победу. И вот пока есть наше это действие, у нас есть шанс. Я не знаю, подарит ли мне Бог выжить в этой войне, но у наших детей точно есть шанс на жизнь. Я бы не хотел судьбы иммигранта своим детям. Она не лучше, если у нас есть свой дом, своя история, своя страна, где-то чтобы отчаялись мои дети. Да, на учебу поехать или когда есть перспектива развития – возможно, я не знаю, это выбор будет уже не мой, если говорить о моих детях. Но жить беглецами-иммигрантами, которым там дают подачку – это не лучшая судьба, наши дети лучше заслуживают. И вот за это тоже нужно бороться, за будущее, за свои жизни, за свое будущее тоже надо бороться. И есть такие люди, которые готовы воевать, есть еще такие люди, которые готовы поддерживать нас в защите своей страны, своей жизни, победа возможна в Украине.
Когда это все закончится
– Я думаю, что у вас как у человека в форме спрашивают больше, пожалуй, не о Трампе, а о продвижении врага. Однозначно же вас спрашивают – как далеко может зайти путин? Где предел той области, куда он может дойти?
– Чаще спрашивают – когда это все закончится? А я не знаю, когда это все закончится, я не знаю, что сказать. Во-первых: мое мировоззрение сейчас сужено до линии обороны батальона и до жизни батальона, во-вторых: я не владею всей информацией, я не знаю, какие у нас резервы, какие силы, сколько зайдет вооружения, сколько не зайдет. Я могу фиксировать как исполнитель – сколько ко мне заходит, и кричать, используя и вас, извините, что у меня мало БК.
Мне кажется, россия дойдет до тех пределов, до которых мы ее пустим. Они, захватывая посадку, улицу села, деревню, теряют очень много людей. С одной стороны, это вроде бы хорошо, потому что они понесут потери, но с другой стороны, мы тоже несем потери, и те "чмони" – не "чмони" – они не "чмони", – те штурмовики, которые идут – у них оружие, их прикрывает их артиллерия (нас немало прикрывает наша, но у нас мало БК) – они обеспечены дронами, РЭБ и так далее. Мы сражаемся с очень мощным врагом, это нужно четко отмечать. Но они несут гораздо больше потерь, и эта цифра для них станет когда-то катастрофической, они этого не понимают, потому что там, знаете, уперлись уже, Украина им не дает спать, они не могут с этим смириться, и они, это плохой фактор, но объективно, я читал когда-то труды Троцкого или Ленина, они писали, что "без Украины Советская Россия невозможна, без ее хлеба, без ее угля и без ее людей". То есть это были в политическом масштабе такие "чекатилы-маньяки", но они были, к сожалению, не дураки, и они понимали, о чем они пишут, они не видели – ни маньяк Ленин, ни его последователь Троцкий, – не видели развития своего проекта "сатанинского" – СССР называли, – без Украины. То есть этот плацдарм для них экзистенциально важен. У нас свое видение нашей жизни, нашего развития, и мы не можем существовать вместе с ними, поэтому они будут лезть сюда, но они в своем упорстве не замечают одного – пытаясь уничтожить Украину, они уничтожат россию, и это количество потерь, которые они уже понесли, я не знаю необратимо ли сейчас, но рано или поздно оно станет необратимо. Если там есть кто-то умный возле того безумного путина или там этой "шарашкиной конторы", которая узурпировала власть в этой стране, который бы трезво смотрел, он должен прийти и сказать – опомнитесь, потому что все рухнет. Заваливаясь, может и Украина рухнуть, потому... Но мне кажется, что там здоровых людей не допускают. Нам нужно от своей позиции танцевать – надо их уничтожать, даже если на некоторых участках фронта 1:15, 15 их, а наш один, для математики или для какого-нибудь профессионального военного это супер, но это жизнь человека, это сын родителей чьих-то и если мы их укладываем 150, то наших 10, если мы их укладываем 1500, то это в лучшем случае, а есть участки фронта, где 1:5, 1:10 – по-разному, в зависимости, есть ли чем воевать-обороняться, дроны, РЭБ. Мы тоже, к сожалению, несем потери, и для нас они гораздо болезненнее, чем для них. Они всегда столетиями как к скоту к своему народу относились, у нас другая ментальность, у нас другое мировоззрение. Сейчас кто-то говорит – расскажи это ТЦКшникам, которые упаковывают в бусик, я, к сожалению, не могу отвечать за тех "деградантов", которые по-другому не научились за столько лет работать. Это тоже нужно делать выводы. Мы канализировали серьезный потенциал, который мог бы уже принести победу. Вспомните, что в первые дни вторжения эти очереди в военкоматы, этот порыв нации, это был момент создания нации. Что сделали менеджеры государства? Канализировали эти процессы – то ли от испуга, то ли умышленно, то ли несуразными действиями.
О нерациональных решениях в пределах страны
– Вы как думаете?
– Я думаю, что все вместе. Я думаю, что они просто не способны качественно, не все, может, там и есть умные, не знаю, я мало сейчас уделяю этому внимания, но при всем этом факт неразумных решений, есть факт решений, которые прямо работают в пользу врага. И есть просто факт определенной несуразности бытия или случайности каких-либо персонажей на определенных должностях. Надо же об этом говорить? Надо. Когда вводят решения, которые должны улучшить, а они забюрократизируют систему снабжения армии, когда вроде бы какая-то декларация вводится во избежание коррупции внутри армии, а вместо борьбы с коррупцией она затягивает процесс вооружения. Никуда же не делась бумажная тягомотина отчетная.
– За год ничего не изменилось? Мы с вами в прошлом интервью, кстати, говорили о бумагах, об этих журналах носков, ничего не изменилось, или все же есть улучшения?
– Добавилось, может, пару журналов. Стало как-то немного апатично. Знаете, что изменилось? Добровольцы очень многое принесли хорошего в армию – свежий взгляд, горизонтальные связи, сотрудничество с волонтерами, с муниципальными властями, с депутатами, с бизнесом, с медиа и так далее. Я считаю, что это очень позитивно для армии, большой наплыв, когда армия в том формате. На определенных этапах был мировоззренческий конфликт людей, пришедших из гражданской жизни защищать Украину с единственной целью, с людьми, которые сформировались, как они думают, как мегапрофессиональные военные, и высокомерные отношения к добровольцам как не к профессионалам. Слава Богу, этот конфликт произошел, перетерся, добровольцы проявили немножко уважения к тем профессиональным военным, которые отвечают своим критериям, которые вместе с ними воюют, дают нормальные приказы, и меньше истерики по отношению к откровенным, подбираю слово, бестолковым-неразумным, чтобы крепких слов не употреблять, действиям, приказам и персонам. Были. Когда у нас было 4 дня подготовки перед выездом в Рубежное, инструктор, который должен был отвечать за нашу боевую подготовку, очень сильно вдохновлял – он говорил, что вы все умрете там, что вы – мясо, что вам всем трындец и так далее. Сейчас этот инструктор на гражданских должностях как можно дальше от фронта, а большинство из нас все-таки выжили. Это было отношение военных, у них не было выбора, потому что нами нужно было закрыть определенные дыры, менять подразделения и так далее, но они смотрели – выдержат-не выдержат. Сейчас уже у них изменилось к нам, я бы хотел так думать, стало немного больше уважения, а у нас стало немного больше понимания, что мы их не изменим, что они такие.
Я вам откровенно скажу, я стал понимать, я же по жизни революционер, мне хочется все постоянно улучшать, но я тоже, и это часть опыта, понимаю, что есть сложившиеся коллективы, есть военные традиции, мы их не всегда понимаем, но они есть, они формировались вот такими, какие они есть. И нормальную, большую часть этих традиций надо уважать, не выслуживаться, не красить траву, не играть на позитиве всегда у командира, но реально там есть традиции, и их большинство в этих бригадах коллективах, которые нужно уважать. Мы пришли не к ним, а защищать Украину, но со всем тем, это выравнивание уже произошло. Стало больше уважения с обеих сторон, стало больше понимания, хотя оно не было бесконфликтным и, может, еще и будет частично. Стерлись, как меня назвать – доброволец я или нет, если я уже третий год воюю, я уже там бумаг подписываю уже как заправский выпускник какой-то военной академии, письмами обмениваемся, рапортами так же. Они немного у нас научились, мне кажется, я вижу трансформации, я вижу больший уклон к человечности. Что такое боевой опыт? Кроме того, что можно получить какие-то знания в системе введения боя, уничтожения врага, овладения тем или иным оружием, применения его, взаимодействия с другими подразделениями – это все классно, но это далеко не весь опыт. Боевой опыт – это опыт потерь, это реальный боевой опыт, если он не будет объединять, если память о ребятах одинакова. И кадровые военные проливают кровь, и добровольцы – если это не будет объединять, то мы не способны вообще на объединение, тогда грош нам цена, и все это бесполезно. То же можно имплементировать и в общество: если мы не найдем в себе силы не разделяться на уклонистов и патриотов, на тех, кто больше любит Украину, кто меньше любит Украину, по церкви, по языку и так далее. Понимание – одна Украина, одна украинская церковь, один украинский язык, одна нация – мы работаем на победу. Все. Кто может в тылу, кто имеет еще силы – на фронте, кто вообще молитвой – и то, и то, и то – все будет работать в одном. Если мы способны на это, то будем существовать как украинская нация, если мы не способны – тогда будет часть эмигрантами, часть – гражданами какого-то очередного концлагеря.
- Читайте также: "Понимаем, что нас намного меньше, чем противника" – о Секретах работы рассказала снайпер бригады "Рубеж" НГУ в "Кто с Мирошниченко?"
Кузик о добровольцах и единении
– Вы сейчас на улице видите, в Киеве, например, много потенциальных добровольцев, которые готовы влиться в ваши ряды?
– Такое издевательство в вашем вопросе и сарказм. Конечно, их стало меньше. Во-первых, все, кто хотел воевать, так или иначе ушли.
– Как так получилось, что нет этих добровольцев? Говорим – нет в том количестве, в котором нам хотелось бы?
– Я об этом уже говорил, возьму еще раз второй заход на этот аэродром, как говорится. Первый порыв, когда несправедливое началось вторжение, поднялись все, все хотели уничтожить оккупанта, у всех горели глаза и так далее. Что тогда произошло? Тогда этот порыв, кроме того, что в Киеве и других городах часть автоматов раздали людям, потому что выхода не было, потому что их бы забрали оккупанты, если бы ворвались, от тех, кто принимает решения в этой стране, пошла целая система канализации этого настроения. Это первое. Из объективного – война страшная. Мы живем в третьем тысячелетии, как ни пытались военные скрывать страхи – ужасы войны, они все равно будут. Система коммуникации уже в обществе, мне кажется, современный человек если 5 минут не посмотрит в соцсети в телефоне или планшете, он некомфортно себя будет чувствовать. Я не помню, чье это исследование, но каждые 5 минут заглядываем – что-то там твитнуло, какое-нибудь там сообщение пришло. То есть система обмена информацией ускоряется с каждым годом, информация идет, потому что война действительно страшная, не надо это скрывать – нужно с этим что-то делать, чтобы обезопасить украинского воина. Но скрывать, рассказывать, что там все классно – нет, это не так, там грязь-кровь-страх-смерть-угроза и так далее. Несмотря на это, нужно все равно защищать страну. Так вот, произошла канализация, она произошло по многим направлениям, это то, что мы говорили – многосистемная матрица. От Арестовича, который говорил, что "там две недели, там месяц и так далее". Это сборный образ, блогеры и так далее, все уверяющие, что вот-вот пройдет, и мы зарядились на короткую дистанцию. Коррупционные скандалы "обнуляют", поведение дерзкое представителей парламента, власти, на которую смотрит народ, не имеющий таких полномочий, потому что не люблю слово "простой народ", он не прост у нас, просто украинцы, которые не имеют этих полномочий, смотрят и у них логичный вопрос – с какой стати я тогда должен так рисковать, если этот урод так себя ведет? Он купается во всех благах – это тоже причина, одна из причин. Работа врага, ИПСО их работают, чтобы посеять разочарование, раздор. Они берут реальный какой-то фактический случай – кто-то неправильно поступает из власть имущих или руководителей ТЦК – на взятке ловят, и вместо того, чтобы посадить его и не выпустить, это все гипертрофируется, информация трансформируется для нашей подачи, чтобы извне мы воспринимали не так, что это конкретный ублюдок, надо у него все отобрать и посадить, а что этот ублюдок – представитель системы всех, и все украинцы одинаковы, все такие же, и нет смысла идти защищать страну. То есть нам сбивают прицелы.
Почему дети чиновников должны воевать
Возможно, он и является представителем мафиозной структуры, системы и т.п., и надо это "гасить" все, но надо понимать, что мы боремся не за них, мы боремся конкретно за своих детей, за свой народ, за право существовать – ибо в конце концов рано или поздно ко всем придет бабка добрая с косой, кому-то в 90, дай Бог, кому-то в 120, дай Бог, лет, кому-то раньше придет – никто не вечен, но вечность государства и нации возможна. Это главное, чтобы были следующие поколения, чтобы они развивались. Очень как-то пафосно выходит, но я в это верю. Я хочу, чтобы наши дети жили классно, и самое главное, я об этом говорю почти в каждом интервью, мне за это каждый раз прилетает после, пытаются меня воспитывать, но яркий пример Израиля, и посол Израиля в Украине это прямо озвучил неделю назад у ваших коллег. То, что я говорил год назад и в каждом интервью, он просто сказал, что у них дети чиновников, дети представителей власти невозможно, чтобы во время войны не воевали. Не может человек управлять страной, дети которой избегают этой социальной справедливости – здесь тонкий вопрос. Я акцент смещаю не на детях, а в отношении чиновников к этому. Должно быть реальное равенство среди всех, все, кто имеют возможность, они избегают этого, и тем самым реально нарушают систему справедливости. Будь справедливость, соответственно, этот порыв – все-все – так все, окей, пошли! Кто-то имеет большую мотивацию, и на него это не влияет, а кто-то имеет объективно меньшую мотивацию, и он смотрит на соседа, на этого, на представителя власти, и здесь самое главное, надо уже примитизировать процессы, потому что я когда говорил о "батальоне парламента" или о детях чиновников, что они не воюют – они реально не воюют, и это позор, так они нарушают принцип социальной справедливости, – но они воспринимают буквально, что должен собраться парламент в батальон и пойти воевать, или я хочу крови ребенка чиновника. Поэтому, пользуясь случаем, извините, я сейчас примитивизирую наш дискурс, потому что реально меня потом воспитывают, и то, что я слышу от них, это буквально воспринятые мои слова о батальоне парламента и о невоюющих детях. Говоря, что дети чиновника не воюют, я имею в виду, что ответственное лицо-чиновник, неважно воюет или не воюет его ребенок, должен относиться к солдату так, если бы это был его сын в окопе. И тогда бы невозможны были поставки некачественных мин или воровство из оборонного бюджета. Он бы понимал, если бы он относился к своему побратиму-гражданину с уважением, что он защищает и его жизнь в частности, если бы он это осознавал на уровне крови и как к сыну относился бы, у нас бы реально другая война была – системная и профессиональная война. Мы бы имели небольшие потери, но они не были бы столь велики, не было бы дефицита, обеспечивали бы, выкручивались, создавая свое производство, закупая не по завышенным ценам, и так далее. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Но фактически?
– Но фактически у нас есть кластер чиновников, которые побеседуют о каких-то там "умных вещах", а на самом деле занимаются самообогащением. Те скандалы, немного, которые проникают в общество – это верхушка айсберга и всего происходящего. Это мое персональное мнение: плевать на то, в каком состоянии наш солдат воюет, потому что если бы они реально почувствовали то, что чувствует украинский пехотинец и в каких условиях он защищает страну, они бы не смогли вести себя так, как они себя сейчас ведут, они бы реально включились в эту войну. А так сейчас они пытаются, возможно, у кого есть совесть, стараются не думать об этом, а у кого уже совсем произошла деградация последней стадии, просто живут другой жизнью своей, они ограничились, защитили свои права, своих семей. Они думают, что эта война закончится переговорами Трампа и так далее – вот и этих ужасов войны не видят, а их видит народ, представители которого воюют, хоронят своих детей, своих побратимов, родителей. Украинцы, граждане, те, кому они обязаны этими полномочиями – так должна быть обратная реакция, хотя бы где-то слеза, где-то соболезнования, где-то надрыв, где-то 90% своих доходов и коррупционных, и зарплатных… Вообще, по-божески, по-цивилизованному, не должно быть коррупции во время войны. Но она, черт возьми, есть, и я не понимаю – как можно жить с этим?
– Можно. Видите, живут. Это те реалии, с которых, возможно, стоило и начать сегодняшний разговор.
– Потому я и говорю. Мне не нужны на фронте эти, что с них возьмешь. В лучшем случае они все успеют еще сдаться. Они мне не нужны. Говоря о "батальоне парламента", я хотел обратить их примитивное внимание на то, в каком состоянии украинская армия. Я с моими побратимами выкручиваемся там, а должны просто системно работать. Говоря о детях чиновников-министров, я не хочу крови их детей, может, они хорошие дети вырастут в отличие от их родителей-чиновников, но я хочу их внимание обратить – ты должен сердцем чувствовать, тебя должен волновать тот солдат – вот для чего я говорил. Мне даже удивительно, что я вынужден объяснять. Это не телезрителям, я с уважением отношусь к аудитории, я вижу по фидбеку – всем все понятно, я для этих дегенератов, потому что потом приходит сверху вниз реакция на мои слова – вот ты там сказал "батальон парламент". Поскольку я с ними напрямую не общаюсь, я уже, извините, используя вас, разжую для некоторых дегенератов, которые не понимают, что я говорю, как они должны вести себя во время войны, и что я иначе не буду реагировать на их поступки. В первую очередь – это Украина – превыше всего, как мы говорим, только это не слова должны быть, а реально она превыше всего. И когда мы сможем защитить Украину, мы сможем выяснить отношения с Кузиком, у Кузика будут вопросы к вам там и так далее. И тогда посмотрим – кто ловчее, кого поддерживают люди или, наоборот, система задавит кого-то. Но это должно быть потом, в первую очередь, должна быть безопасность украинского народа. Когда, дай Бог, мы сможем все вместе, это моя мечта, при поддержке нынешней власти, всех партий независимо, всех людей, всех конфессий и так далее, когда мы объединимся вокруг Украины, в этот день наступит смерть черта путина и россии как агрессивного соседа.
– Дай Бог. Я вам очень благодарна, спасибо за вашу правду, я думаю, что люди обязательно вас поддержат. Спасибо за беседу.
– Ох, меня понесло. Благодарю вас.
Друзья, подписывайтесь на "5 канал" в Telegram. Минута – и вы в курсе событий. Также следите за нами в сети WhatsApp. Для англоязычной аудитории есть WhatsApp на английском.