Мартин Брест считает, что пришло время для непопулярных решений. Доверие к военному руководству исчерпано, плана поражения не существует, а состояние оборонительных укреплений вызывает ужас. Он также поднимает вопросы принудительной мобилизации, работы Deep Strike и причин, почему государство не финансирует этот сектор.
Мартин Брест через год
– Мы не виделись с тобой год.
– Почти год.
– Почти год. Наше предыдущее интервью набрало около полутора миллионов просмотров.
– Виноват.
– Хочу, чтобы мы повторили эту историю.
– Погоня за лайками?
– Тогда были очень умные и интересные мысли, я думаю, что они затронули украинцев.
– Кошмар, знаешь, в чем? Почти все, о чем мы говорили, сбылось.
– Что самое основное и самое главное?
– Была такая кликбейт-штука о блокировании счетов уклонистам – здравия желаю. В админкодексе есть штраф за уклонение, который автоматически взимается. Для рассмотрения этого дела не нужен сам мужчина и потом, если он не платит штраф, то Государственная исполнительная служба, физически это по смыслу то же самое, более сложно, но то же самое. Государственная исполнительная служба – это и блокирование счетов, привет, блокирование транзакций.
– А если бы это сделали год назад, была бы ситуация сейчас другая с мобилизацией?
– Я считаю, что да, была бы другая ситуация с мобилизацией, она была бы намного проще для всех. Сейчас, я не хочу говорить "бусификация", но сейчас мы стараемся догнать то количество личного состава, которое было нужно год назад. Мы сначала потеряли личный состав, а теперь его донабираем. Логика подсказывает как? У тебя пока есть личный состав, который воюет – набери еще, готовь, учи, дополняй, строй, тогда ритмичная вся эта история с войной должна двигаться. Я – не военный эксперт, ничего в этом не понимаю, точно не генерал и никогда им не буду, но сейчас я вижу, в том числе и по рассказам власть имущих о том, сколько тысяч людей нужно набрать, за какой промежуток времени, и мы очень сильно отстаем.
О принудительном призыве на военную службу
– Мы с тобой проговорили, что секретарь СНБО сказал: до конца года нам нужно 160 тысяч. Можем ли мы сейчас набрать это количество людей, и каким образом мы будем их набирать?
– Докладываю. На мой взгляд, 160 тысяч человек набрать мы – А) сможем; Б) как? Принудительно. Теоретически это возможно набрать – более жесткие меры, более жесткая политика государства в мобилизации. То, что сейчас идет – это просмотр забронированных. Думаю, процентов 20 предприятий потеряют бронирование – частичное, полное. И, в принципе, все эти люди, которые на предприятиях сейчас работают и имели бронирование, данные о них исчерпывающие в военкоматах, поэтому их призывать очень просто. Это не таксист, который нас возит, он серый, его нет. Его, если на дороге не остановили, он для государства – оно его не видит, а эти люди, на каждом предприятии велся мобучет, каждое предприятие предоставляло исчерпывающие данные, сейчас предприятие теряет всю броню или ее долю, и все эти люди могут нормально, спокойно. быть призванными. О каком количестве идет речь? Там не 100 тысяч, там больше. Да, думаю, слышал такое мнение, читал в интернете, что уменьшат процентовку забронированных, возможно, где-то не 50 будет, а 30%, возможно, где-то будет не 100, а 70. Министерство обороны просит чуть меньше процентов, Министерство обороны снова просит не бронировать тех людей, которые имеют военно-учетную специальность и необходимы. А Министерство экономики, в принципе, логично, сопротивляется этому. Где-то они найдут какой-то консенсус и будут, я думаю, еще до Нового года, а скорее всего, в конце ноября, внесены изменения в постановление КМУ №76 о бронировании, где будет изменен перечень необходимых параметров для бронирования и описан, как мы будем жить дальше, как заходить в 2025 год
Поэтому, да, 160 тысяч человек набрать можно. Думаю, что причина, почему человек идет сейчас в армию, у каждого своя – некоторые люди думают так: вот сейчас я призовусь сюда, здесь, по городу, и буду здесь служить, все равно придется сидеть, буду здесь сидеть. Некоторые идут по другим мотивам, их множество, небольшой процент, я считаю, это месть за погибших друзей, знакомых, побратимов и так далее, родных. По-разному идут, но тенденция четкая: почти все не хотят идти в пехоту.
Почему в настоящее время не идут служить в пехоту?
– Почему?
– Процент погибших очень велик и раненых. Также более 2,5 лет, и нет доверия к военному руководству, а доверия нет не потому, что кто-то сказал или рассказал, или показал, а просто по факту. По факту – давай – мы отступаем. Мы отступаем. Пока мы здесь сейчас с тобой записываем, кто-то где-то отступает, а армия в отступлении теряет людей, так же как и армия в наступлении, возможно, немного меньше, но теряет людей, то есть гибнут, гибнут и гибнут люди. Вот армия в обороне, если сесть на устойчивых рубежах, там можно значительно снизить процент потерь, армия, насыщенная дронами разных уровней, насыщенная артой, техникой, авиацией – всем, чем возможно, "лучами смерти". Каждое средство уменьшает количество погибших, количество раненых, и мы все знаем, что любой человек в этой стране знает, что нам оружия не хватает, любой человек знает, что нам не хватает всего. Не трудно провести прямую – если чего-то не хватает, то за это заплатит кто-то жизнью – такая война.
Почему мы сейчас отступаем?
– Мы отступаем из-за чего? Из-за нехватки оружия? Нехватки людей? Есть ли другие причины?
– Так и хочешь сделать из меня военного эксперта? Не любишь, не любишь ты меня. Да, я думаю, что... я думаю вот что: во-первых, это нехватка вооружения и военной техники – ВВТ – там дофига всего обещали и очень мало дали. Во-вторых, это нехватка людей на любых должностях, людей профессиональных прежде всего, которые понимают, что они делают, и третье, возможно, оно самое важное, но оно напрямую исходит из первого и второго – это мотивация. Очень тяжело. Армия – это очень мотивационная история, там мотивация выходит на первые полосы, потому что человек. Только мотивация может втолкнуть солдата в бой, иначе он будет искать множество средств, чтобы этого не делать – отступать там, бросать. Только мотивация. С мотивацией нужно работать, такую мотивацию нужно заслуживать, чтобы человек в бой пошел и, возможно, погиб, это очень серьезная задача. В любой армии мира мотивационный компонент *** насмерть. У нашей армии это не исключение. У нас мотивационный компонент. В русской армии мотивационный компонент заменен на страх, страх перед начальством. Там не проблема расстрелять солдата своего же. Не проблема, мы видео все эти видели. У нас такого нет, у нас по крайней мере не массово, скорее всего, нет. Поэтому да, это мотивация.
Такая страшная штука, в отличие от оружия и людей, людей можно набрать, оружие можно, даст Бог, кто даст или сами сделаем, мы мало чего делаем сами, но что-то делаем, но мотивацию никто не продает в супермаркете, и союзники ее тоже не поставляют. Мотивация – это внутренняя история, утрата мотивации еще не такие армии разгромила.
О линиях укрепления и как не допустить ближних боев
– Если мы говорим об отступлениях, то есть какой-то предел, куда мы отступаем? Условно от Покровска до Киева сколько километров?
– Да чего Киев? Чоп? Нормальная тема, нет? Вот предел. Вот государственная граница Украины – предел? Предел. Возможно, Днепр – это предел, хотя Днепр – это такое просто водное препятствие, какой-то предел есть. До какого предела мы будем отступать? До того предела, что или посыплется полностью, или где-нибудь зацепится за нормальную линию укрепления, за нормальные, за бетонные, извини, что я о материалах говорю, они должны быть бетонные, выкопанные, забетонированные. Установленные колпаки – это первая линия, ходы-сообщения – вторая линия, и там где-то третья линия – эта фигня должна настроиться, и она должна быть непрерывной от Никополя до Сум. Непрерывная.
– Должно быть...
– Чтобы я зашел в Никополе в эту траншею и вышел в Шостке, за Шосткой.
– Как сейчас? Расскажи.
– Жопа.
– С оборонительными укреплениями?
– Опять же, я сижу и "умничаю" здесь. Я не в армии, но позвольте уж "умничать". Я считаю, что с оборонительными линиями все не очень хорошо. Почему не очень хорошо – не потому, что я где-то поехал, что-то посмотрел. Я регулярно езжу, такая работа у меня, ездить. Просто – если наша армия, а у нас офигенная армия, если она уцепится за какую-то более-менее нормальную линию – хрен ее откуда сковырнешь, а сейчас она ерзает, не вся, не полностью, но ерзает. Селидово сунется, значит линии нет нигде. Пехотинцу, когда он отступает с посадки, нужно что-то вырыть в полтора метра в глубину с брустером и желательно перекрыть. Вот тогда он будет вести оборону, а пока он ведет, отступая, ведет встречное сражение с противником, и его оборонительными сооружениями есть деревья или дома в Селидово, или где-то еще.
- Главные новости дня без спама и рекламы! Друзья, подписывайтесь на "5 канал" в Telegram. Минута – и вы в курсе событий.
Вот смотри, ты выводишь меня на эмоциональный разговор, а я стараюсь, когда что-то говорю, об этой истории, которой я не управляю, это армейская история, базироваться на каких-то фактах и аргументах. У меня факт следующий на эту историю: только через 2,5 года после начала великой отечественной войны. Да, она великая отечественная, у нас Верховная Рада "осилила" принять закон, как можно временно отчуждать земельные участки у собственников для того, чтобы строить линию укреплений, а по-честному говоря, до этого это все было противозаконно, отчуждать эту землю, чтобы рыть траншею, нафигачив туда 18 тонн бетона с арматурой, поставить железные колпаки – это противозаконно было. О, из-за вас, нифига себе, уже Селидово, а надо вот теперь закон принять. Как он будет работать в этом законе? Как-нибудь будет работать. Я не говорю о чувствах тех, кто этой землей владел. Просто приняли закон в законном государстве законным способом, не в 2022 году приняли, в 2024-м, в конце. Это первое. Второе. Как ты ни укрепляй город, вот просто валом обнести, не знаю, вкопаться на 3 этажа вниз, но если эта линия не от Никополя до Сум, то противник просто ее обойдет, как обходят сейчас кучу каких-то укрепрайонов наших. Он ерзает – не получается. Он на 2 километра там ерзать начинает – ерзает-сунется дальше и дальше. Все, мы уже едем по своим делам, говорят, нет, это дорога все, там огневой контроль, получить миной по ***, оно вам нужно? Вот, пожалуй, поезжайте сюда. Такова история. Ерзают. Если посмотреть DeepState, ничего не придумываю, просто смотрим то, что есть, мы физически знаем, а не то, что я делаю вид, что я что-то знаю больше других, нет, смотрим DeepState – лазейки, маленькие змейки заползают, не фронт, змеи, тыц-тыц – бац – населенный пункт. А населенный пункт чем важен? Только постройками, потому что в них удобно обороняться, в них удобно базироваться, когда готовятся дальше идйти. Населенный пункт взяли, змейки ползут – такая тактика у них. Можем ли мы что-нибудь с этой тактикой сделать? Можем. Делаем? Делаем. Достаточно ли? Конечно, где-то достаточно – где-то нет. А что делать, в принципе, с этой тактикой, что делать дальше? Ответ очень прост – всегда был прост, со времен Римской империи, всегда прост. Чем больше ты *** противников на расстоянии, тем меньше ты *** в ближнем бою – не допустить ближнего стрелкового боя. *** на расстоянии. Двоеточие. Пожалуйста, считаем – артиллерия, авиация – штурмовая или любая, и наша современность – дроны, разные. От "Мавика", который бросает ВОГ и осуществляет контроль, до тяжелых бомберов, до наших аналогов "Ланцетов" и кучи всего. Наша задача – обезвредить противника минимум за километр, вот уже ближе километра – это уже** тема.
– Или на территории российской федерации?
– Ну…
Мартин Брест – дежурный по Ростову и что такое Deep Strike
– Итак мы будем сейчас плавно переходить... Для того чтобы не выглядел военным экспертом и людям немного объяснить. Ты сейчас позиционируешь себя, смотрю, в фейсбуке ты пишешь посты и подписываешь "дежурный по Ростову". Это как?
– Я наблюдаю всю эту историю. Почему? Потому что меня это волнует, потому что мы, каждый из нас и ты тоже, мечтал, чтобы такую ракету или "Шахед" на Ростов, чтобы почувствовали – как это – жить в войне. У нас есть единственное оружие, которым мы, Украина или Силы обороны Украины, может работать по территории противника, больше нет ничего. Нам нельзя стрелять ракетами, туда бросать, только по оккупированным территориям – по Крыму, по Запорожской, Херсонской, Донбассу – можно стрелять и бросаться всей историей, которую нам дают западные партнеры, но что касается "исконно русских территорий" Ростов-Брянск-Курск, все, как мы любим, это только украинское вооружение. Если мы говорим об авиаистории, поэтому в Украине создается понятие Deep Strike или, как мы говорим, "дикстрайка" – дикпик, все варианты на эту тему. Deep Strike – в принципе, что это такое? Сначала рассматривалось как система сдерживания, потому что ракетное вооружение – всегда система сдерживания своего соседа – ты не будешь наступать, мы будем бить тебе в тыл, поэтому не наступай. Сейчас, как я считаю, эта история работает иначе – есть определенный временной лимит, от нуля дней до 60 дней, и удары "дипстрайки" по инфраструктуре противника, по его аэродромам, по НПЗ, по другим целям, в том числе... Они решают задачу ослабления давления на ОБЗ. Задача Deep Strike, как я считаю, во-первых, это ударить так, чтобы от нуля дней до 60 дней наши ребята на ОБЗ почувствовали ослабление противника. Почувствовали...
Расскажу историю, которую прочел в интернете. Однажды Силы обороны Украины так классно дали по аэродрому противника, что в Харькове 13 дней не было ни одного УАБа. 13 дней. Для Харькова это в 13 раз больше, чем всегда. 13 дней не было УАБов, пока переформатировались, и "Сушки" взлетели УАБами бросаться – это важная история. Задача – затруднить действия противника как результат ослабления давления на ОБЗ. Я так умышленно говорю – послабление – надо было говорить, чтобы наши ребята выжили – это логично и понятно. Мы живы, пока физически жива наша армия. От того, что кто-то стал Героем посмертно, ничего не получается толкового, потому что, как говорится, каждый герой – это чей-то ***. Поэтому Deep Strike – это единственное оружие в Украине, которое было и есть и дай Бог будет, которым Украина работает по территории противника и которым она наносит эти удары и делает еще одну очень, как я считаю, важную штуку. Это *** возмездие, это маленькая доля справедливости. Маленькая, но все равно есть. Это немаловажный момент. Нам нужно об этом помнить. Маленькая справедливость, когда они снимают своими дрожащими телефонами и кричат: "Мамочка, мамочка...Смотри, дрон полетел. Это наш? Нет, ***, не наш". Это не ваш, здравия желаю. На. Да, это мало, это в тысячи раз меньше их крылатых ракет, их баллистических ракет, но мы это можем, мы это делаем. Да, эта история и работает.
Можем ли мы наносить удары чаще по территории россии?
– Можем ли мы эту маленькую справедливость сделать больше? Могут ли эти удары участиться, если результативность, как ты говоришь, по Харькову, она есть?
– Деньги, Аня, деньги. На установку и развитие шахидной истории "Герани" россия потратила около 55 миллиардов рублей. "Шахеды". "Герань-2". На развитие Deep Strike Украина потратила ноль гривен. Ноль. Пожалуйста, найди инвестора, разработай борт, придумай БЖД, разверни производство, разнеси его, чтобы не дай Бог, все делай за средства инвестора, потом бери то, что у тебя получилось, пробуй, фикси, пробуй, пока оно не начинает летать нормально и что-то поражать, это все на средства инвестора, а потом приди и, возможно, возможно, "боги Олимпа снизойдут к тебе" и у тебя, возможно, закажут эту историю для Сил обороны Украины с официальной маржинальностью 25%, а с реальной максимум в 14. Ну...
Я скажу так, частные производители вооружения и военной техники – это очень патриотические люди, они очень злые, они **** всех, но они очень патриотические люди, потому что этот бизнес – вообще не бизнес, у него нет ни средств, ни планирования. , нет понимания того, что и как куда, куда двигаться. И очень важная штука – мы же создаем новейшее вооружение, которого в Украине никогда не было, и не было тактики применения, не понимаешь, что с этим делать, какие задачи должно решать и в какой момент, что нужно сделать, куда ударить завтра, в какой завод, в какой ЖД-узел, в какой НПЗ, что производим? В рамках какой затеи все это? Это ведь еще и такая история, очень военная история. Вот так вот. Это прям и военные инновации в самом худшем проявлении.
– Так, подожди, куда тогда идут деньги, если в вашу сферу ноль вкладывается?
– В разработку ноль вкладывается, когда подписываем контракт, то, конечно, начинается авансирование готовых изделий, а вот создать все это за счет инвестора, а потом инвестор, если инвестор, приходит и говорит, да, хорошо, а когда я буду возвращать инвестиции свои? Вот я вложил, условно, 20 млн долларов во всю эту историю, когда возвращать будем инвестиции? Так вот, при этой маржинальности и при постоянных затратах на развитие и РНД – никогда. Ответ – никогда. Все. Спасибо, что вложил, сколько можем делать – мы будем делать. Все.
Сколько стоит и как работает Deep Strike?
– И сколько мы протянем в таком алгоритме? Сколько еще будет желающих инвесторов вкладываться?
– Пока инвестор не продаст это. Просто простую вещь скажу: инвестор, который купил что-то, что он купил? Как минимум площади, станки, имущество, людей, зарплата, он скажет: я хочу минимизировать затраты, минимизировать и просто продаю эту площадку, я потратил там 20 млн долларов, за это все я сейчас возьму 2,5, но лучше, чем ничего, потому что мы работаем в ноль в лучшем виде, дофига работаем, а у инвестора ноль. Я скажу так, несколько очень ведущих фирм БПЛА в Украине, и новых, которые появились в 2022 году, и работавшие с 2014 года, уже имеют производство за рубежом. И фокус их внимания приходится туда. Наша страна сейчас условно БПЛА покупает. Один Deep Strike за 150 тысяч долларов, например, и, работая так со своими производителями, государство делает все для того, чтобы в будущем покупать из Европы за 250.
– Как так? Нет понимания?
– Экономия денег, законы и подзаконные акты, которые прямо запрещают людям, если чиновник очень хочет, он в рамках постановления работает. И так далее. Много достаточно хороших идей не выходят за рамки стартапов. Стартап – это 10-20 бортов в месяц, не выходят за рамки стартапов – дорого это, серийное производство летающей высокотехнологичной штуки, крыльями не машет, еще долетает в автоматическом режиме, поражает, без участия человека, никто не управляет им за 500 или 1000 км, нет таких рулей. Это недешево, и вложиться недешево, и развивать это недешево, и серийное производство – это множество проблем, реально множество проблем. Серийное производство и так, в принципе, сложно организовать, в Украине сложно, в условиях войны еще и оборонка... А прежде всего рынка нет, у меня нет клиентов. Знаете, почему? У меня один заказчик – на весь рынок БПЛА один заказчик – Силы обороны Украины. Это рынок с одним заказчиком, а рынок с одним заказчиком – это не рынок. Это рынок огромный, на который приходит ежедневно один клиент.
– Когда мы видим видео в Telegram-канале поражения чего-то, горит-пылает… Этот путь к тому, чтобы оно там загорело и загорелось, насколько он сложен? Это к вопросу, можем ли мы чаще? Если отбросить деньги. Насколько сложен этот путь?
– В идеале сейчас – год. Это очень быстро и очень много мозгов натянуть надо, чтобы за год дойти от фразы: "Ставлю задачу создать ударный БПЛА" до фразы: "Ого, мы попали". Год, в принципе, нормальный цикл ВВТ, есть циклы ВВТ, они рассчитаны не нами, 5 лет – создание новейшего вооружения и военной техники на серийную связь первого поколения – 5 лет, еще 5 лет – это фейслифтинг придет. Мы проходим за год это. Почему проходим за год, а не за 5 лет? Во-первых, работаем дофига, реально люди работают дофигища, у нас никто не работает 8 часов. Я сегодня приехал в половине восьмого и когда я ехал сюда – так смотрели – куда ты? Иди работай. И, во-вторых, это деньги, живые деньги, инвесторов, наших украинских бизнесменов, зарубежных, украинских бизнесменов, которые пришли и сказали: "Давайте их ***м, вы можете?" И люди сказали, инженеры: "Ну, да". Когда? Через год. Ну ладно.
- Читайте также: "Понимаем, что нас намного меньше, чем противника" – о Секретах работы рассказала снайпер бригады "Рубеж" НГУ в "Кто с Мирошниченко?"
– Соглашаются, дают деньги?
– Давали. Сейчас уже ищи инвестора, но любой из-за границы инвестор скажет: где моя прибыль? Когда я начну получать дивиденды? Дивиденды – это отдельно, это заработок, возврат инвестиций? Что, ребята, а чего, о чем, нафига вы удешевляете свое изделие? Давайте поставим большую цену, у вас процент будет такой же, но в деньгах больше? Сделаем самолет не за 100 тыс. долларов, а за 200 тыс. Тогда 25% от 200 тыс. это 50 тыс., а в сотне – всего 25 тыс., так давайте за 200 сделаем, больше "процентовка" будет. Физическое содержание постановления, по которому мы работаем, постановления для БПЛА прописаны – чем дороже у меня продукция – тем больше я заработаю как производитель – это же бред, так нельзя, но так прописано. И дальше ты уже начинаешь понимать, что, смотри, всем затруднительно, делаем изделие и не манцевать, а делать все нормально. Нормально считать калькуляцию, человекочасы, зарплаты, расходники, а многое занимает очень дорогая иностранная "комплектуха", сильно дорогая для того, чтобы оно долетало с большей вероятностью, чем без этой "комплектухи". Это инженерная история, это создание. Ты понимаешь, что Украина тостеров не выпускала до 2022 года. Мы даже тостер не могли сделать, а сейчас мы делаем беспилотники, которые поражают целые тысячи километров, пролетают и впечатляют. Разница очень велика, поэтому мы талантливая нация, иногда не в ту сторону талантливая, но талантливая, только ситуация такая, что, например, мое предприятие, где я работаю, год было без брони. Сейчас снова броня стоит на паузе, мы приняли людей на работу, они говорят: мы боимся к вам ездить на работу – блокпост, ТЦК, все. Где бронирование? Мы им говорим, извините, пожалуйста, бронирование Кабмин остановил. Эти такие: ну, смотрите, ребята, мы еще пару недель поездим, но если это не вернется, извините, но я пошел с заявлением и дальше буду сидеть дома, где прятаться, ну его нафиг.
Хотим ли мы победить?
– Мы хотим победить?
– Мы – это кто? Я конкретно? Или мы с тобой?
– Государство.
– Я без понятия. Мы, украинцы, мы всегда отделяли себя от государства и от власти, это Альфа и Омега, мы себя отделяли, потому что, в принципе, мы понимаем, что большую часть времени и жизни государство пытается нас ***, и мы себя отделяем, поэтому мы с тобой хотим, пожалуй, победы или верим в победу, такая фраза – уже принято считать мерзкой "Верим в ВСУ", да? Хотим победы. Давай честно скажем – если бы мы с тобой действительно хотели победы, то ты сейчас служила бы в разведке, а я – в пехоте. Вот так, чтобы прям по-честному, себя не облизывая, это сказать честно. Если бы мы действительно хотели, мы бы сейчас говорили не в этой комнате, а где-то в блиндаже, трындели, курили бы, семечки, возможно. Возможно, нет. Наше государство хочет победить на своих условиях. Все. На своих условиях. Беда в том, что ни мир, ни противник – эти условия не согласовывали. Поэтому нет правильного прямого и хлесткого ответа на этот вопрос.
– А план победы? У нас и внутренний план есть. Читал, обсуждал?
– Знаешь, мне кажется, что у нас есть план победы, но у нас нет плана поражения. Любой план должен принимать в расчет множество вариантов, и вот варианты, где мы продолжаем отступать – этого в плане нет, а должно быть. На каком рубеже следует держаться, что можно отдать, а что нельзя отдать.
– Это правда, это тогда нужно написать правду.
– Ой! Правда? Ой! Видишь, мне кажется, что там "порча" наверху, и любой человек, который влезает наверх, во власть, он считает, что люди дураки. Вот люди, мы с тобой, дураки. Люди не те, плохих людей нам Бог дал, что ими управлять. А люди, они не глупы, мы можем бояться, можем быть отчаянно смелыми, можем быть алкоголиками, наркоманами, но мы не дураки. И нельзя с людьми говорить как с глупыми. Надо говорить как с равными, а это очень тяжело – говорить как с равными. Понимаешь? Вот вчера я виделся с тремя генералами, а это генералы новой формации, сильно новой формации, вот они разговаривали – они слушали, они разговаривали как с равным, на каком-то уровне равным там по... я знаю что-то, что они не знают, они знают что-то, что я не знаю, общались, а это скорее исключение. А вот когда мы видим внешнюю коммуникацию нашей власти, мне кажется, что они думают, что здесь больные дети, душевно больные, которых надо погладить, успокоить и в принципе что-то такое сказать. Пример хочешь?
Кто слил секретную информацию о производителях БПЛА?
– Давай.
– Месяц назад в российских пабликах висела презентация украинских БПЛА 2023 года. Это стало ясно, нам ее переслали уже, то есть мы понимаем, что где-то в 2023 или 2024 году эта презентация, у которой не ясно, зачем была выписана фамилия, имя, директора, сотрудника фирм, телефоны, адреса – нахр*на это в презентации, не ясно, там здравая фиговина. Она каким-то образом попала противнику, не знаю, как, где-то как-то попала, кто-то дал команду это очень подробно сделать, непонятно, для кого, фигня в чем – производители, мягко говоря, "на ижоге". Мы понимали, что рано или поздно это произойдет, но не так, в тупую – прямая презентация. Знаешь, какая коммуникация была от условно там власти? Никакой.
– Постой, не начато расследование?
– Ничего. Ничего.
– А как это объясняют?
– Потому что.
– Это кто-то? Надо как-нибудь посмотреть, кто это отдал?
– Ноль.
– Если это человек какой-то "слил" информацию, он продолжает работать, у него есть возможности отдать завтра другую презентацию россиянам, потом еще отдать, получить за это деньги...
– Я не знаю, как оно туда попало. Нельзя так сказать – я думаю, что ее слили. Скорее всего, бритва Оккама говорит о том, что наиболее вероятная история – это она правдивая и есть, наиболее простая и вероятная – где-то сидящий предатель, переславший россиянам эту презентуху – логично, это более просто и логично, чем какую-то шпионскую историю придумывать об этом. Но нельзя исключать шпионских историй. Мы получаем развединформацию от противника, он получает ее о нас. Здесь меня смущает другой момент, потому что мы сказали – нельзя с людьми, как с идиотами. Так вот, совсем серьезно – кто-то говорит: "Когда будешь делать презентацию, боец, значит там укажешь фамилию, имена, имя, где находится предприятие, адрес, понял? Что бы все было четенько". 57 страниц адресов, фамилий и номеров телефонов. 57 страниц. Нахр*на вы создали каталог? Мы что, мебелью торгуем**, ребята? Каталог****! Зачем? Чтоб что? Напечатать? Кто его будет учить? Сырский? Зеленский? Смешные, что ли? Хрен с ним, фотки, ТТХ самолеты, разумеется, логично. Что нам скрывать, если сбили наш борт, все противник разобрал. Наши разбирают их борта, они разбирают наши борта. Каталог, на хрен, с контактами производителей?
– И это, представь, только то, о чем мы знаем. А сколько такого, о чем мы не знаем?
– Они же выбросили в паблики не потому, что им стало скучно, они решили нам показать, что "мы знаем, ребята, ссытесь. Мы знаем". Ну что делать дальше? Ничего. Делать будем, будем переезжать с места на место, как сейчас делаем, будем что-то стараться делать дальше, пока это возможно, пока мы так работаем, потому что нам кажется, что если мы так живем сейчас с тобой в Киеве, то так будем и через год, мы сейчас говорим, что мы, возможно, через год встретимся. Я не знаю, что будет через год, мы с тобой встретились в 2022 году – не знаю, в 2023-м – не знаю, в 2024-м – снова не знаю, что будет в 2025 году, как оно. Но, все нам говорит о том, что так велико страшно, но АТО 2.0 оно скоро закончится, мы жили и тянули его на запасах людей, которых сейчас тоже мобилизуют и будут мобилизовывать, среди этих людей, вот фиговая новость, очень мало, а скорее всего, нет образованных офицеров-военачальников, людей, типа меня, сержанта, не важно, можно набрать, а ты профессионального командира роты среди них найди. А командиры рот кончились, как и командиры взводов и командиры батальонов тоже.
– А новые могут начаться или нет?
– Откуда? Где взять? Они уже все либо были, либо есть в армии. Выпустятся сейчас пацаны 23-летние из военных вузов, серьезно? Набрать людей можно, оружие нужно делать, очень много оружия нужно делать, оружие теряем при отступлении, тратим и теряем. Эта штуковина заканчивается. Президент нам сказал вчера, если я не ошибаюсь: "Союзники, один из союзников предоставили только 10% от того вооружения и военной техники, которое обещали в 2024 году. Только 10%". И все сидят, вот так только взявшись за трубу, и ждут выборов в США – Трамп – Харрис – Харрис – Трамп. Что будет? Зависим ли мы от этого? К сожалению, да. Важны ли нам выборы в США? Важны. Ибо мы зависимы от их оружия, от их снарядов, от Patriot и так далее, от их ПВО. "Шахед", блин, долетел до Воздухофлотского. С 2022 года такого не было, чтобы Шахед "на сигарете" пролетел пол Киева и поразил. Такова история.
Люди не доверяют официальным данным
– Как ты оцениваешь настроения в обществе, учитывая то, как общество уже сейчас больно реагирует на задержание руководителей МСЭК, на то, что у прокуроров огромные пенсии, они выписали себе пенсии, инвалидности и так далее. Вы видите, что это очень опасный момент?
– Во-первых, сейчас пока забудем о МСЭК, о прокурорах и прочем. В принципе, из-за войны люди живут в непрерывной истерике. Это очень сильно война влияет, хотя и некоторые люди говорят: "Но мы новости не читаем, мы живем". Все пытаются жить как жили, что-то планировать, матерятся, что из страны не выпускают, что-то где-то, но даже массово офигенно закупка новых автомобилей в Киеве – это тоже, как я считаю, проявление той истерики, в которой живут люди, тревожности дикой, выгорание. И это попытка доставить себе капельку дофамина, некую положительную эмоцию. Мы живем в состоянии дикой тревожности и оно характерно тем, что оно наращивается от месяца до месяца, все больше и больше.
В чем это может проявляться? Просто скажу не очевидную, но простую вещь. Люди перестали массово ходить в бомбоубежища, перестали ходить в бомбоубежища, и считается, что это такая адаптация, типа мы привыкли *** пошли они в жопу. Я считаю, что люди не идут в бомбоубежища, потому что это делать и между собой и реальностью, в которой жужжит "Шахед", они выставляют стену, стену. И стена звучит так – пошли все***, я хочу спать. Стена. Но на подпитку этой стены они тратят множество своих ресурсов. Они устают, наши люди устают. А еще они устают от того, что они не могут верить официальной сводке, например, дающей информацию: Селидово оставили, к сожалению, наши войска, а в условном Генеральном штабе это опровергают. И мы с тобой сидим, у нас есть официальная версия Генштаба – Селидово наше и версия людей, давших информацию, что оно не наше. И вот честно, по-честному, без того, кто лжет – мы с тобой точно, потому что мы – очень опытные украинцы, которые в этой стране живут всю жизнь, "Да нас *** власть одинаково". Мы 100% поверим слухам, даже если они не правдивы, а Генеральный штаб сказал правду, мы такие, у нас недоверие. А почему недоверие? Потому что надо было Ирпеню, Буче и Гостомелю сказать *** 24 февраля: "Бегите, на хрен. Бросайте все, хватайте детей и кошек и бегите". Недоверие – оно тоже истощает. Как будто у тебя там противник и здесь противник. Здесь обманывают, здесь и человек посреди этого стоит и с ним говорят, как с идиотом. Вот так, я думаю, сейчас живет наше общество.
– Как ты считаешь, можно сейчас восстановить, например, мое доверие?
– Да, конечно, можно.
Пора окапывать Киев
– Просто начать говорить правду?
– Нет, просто... Слово "просто" вообще нельзя в этом контексте употреблять, забудь это слово "просто", пожалуйста. Надо говорить правду и делать правильные вещи, непопулярные, но правильные вещи и понимать, что за это, это будет стоить как минимум политической карьеры, как минимум политической карьеры. Можно? Можно. Можно, извини, я скажу честно, а ты это подтвердишь. Надо *** начинать окапывать Киев, наверное. А не только Покровск. Окапывай все. Потом, если что, закопаем. Надо начинать готовиться к нормальным таким матерым боевым действиям. Потому что, если людей можем набрать, и набирает сейчас ТЦК, и бусики – это полпроцента того, что в "бусиках", вручили повестку – пошли, здравия желаю, учебка-полигон. Оружие. Оружие. "Богданами" и Deep Strike не сможем выиграть и автоматами – нет. Комплекс. Это комплекс, тяжелый комплекс и нужно еще талантливо управлять этой фигней, а где нашим командирам было научиться управлять дивизиями? Дивизиями, где он такой опыт мог приобрести? В академии? Смешно – там динозавры. Надо как-то управлять, с какой судьбой, со 100% эффективностью речь не идет, хотя бы с 50% эффективностью управлять организмом в размере 1 млн 87 тысяч человек – Силы обороны Украины. Их миллион. И всем этим нужно управлять.
Какие решения должны принять политики
– Я вот сейчас подумала, ты сказал фразу, что нужно окапывать Киев. Ты представляешь, если это начнут делать?
– Пофиг. Начнут и что дальше? Повоют люди. Боже, они собираются в Киев? Пусть воют. Не нравится – уезжай. Серьезно, ну хватит, реально уже "что подумают люди?". Во-первых, люди не глупы. Сначала они вопят: "Они собираются сдать все до Русановки", а потом через 2-3-5 недель они будут проезжать Бориспольскую трассу и видеть укрепления и будет легче, и немного спокойнее, потому что они будут видеть, что их город укреплен максимально, что он окопан так, что о, здравия желаю, линия Мажино, Великая Китайская стена и наверху лазеры стоящие. Вот просто рядом это сейчас, рядом, как ты выезжаешь на Бориспольскую трассу, ты ерзаешь, думаешь, на "Сокар" или на "Окко" заехать, я не решила, может так достигну, раз и на Сумы, да? И ты видишь вал-вал, народ, люди, строительство, воины, техника стоит, капониры под нее копаются и так каждый город от Покровска и через Покров и Днепр, и Сумы, и Харьков, и Шостка, и Чернигов. Каждый город – валы, чтобы о каждое место они оставили 5000 солдат, хорошо, 1000 хотя бы, о каждый город они оставляли, чтобы наши пацаны спокойно бросили долбанные посадки, отступили на 3 км, хрен с ними, с 3 километрами и сели в нормальные окопы***, в бетон.
А надо трактор, цемент и немного подумать. И денег потратить и выдержать волну хейта. Последний – это власти ой как не понравится, потому что за это кто заплатит карьерой. Они думают, что у них есть карьера. Политика. А что означает слово "политик"? Это человек, у которого есть электоральные возможности, кто за него проголосует потом на какую-то выборную должность, кто за него в бюллетене поставит. Большая часть людей, считающих себя политиками в Украине, электоральных возможностей – ноль. Никто за них не проголосует. Они – не политики, они – временные деятели государственные, живущие от выборов до выборов. Это просто. То, что я сказал – начать говорить людям правду или не говорить, но не врать. И начинать обычные оборонительные действия, начинать уже обычную войну. Надо ли налог на роскошь? Введите налог 100% на дорогостоящие автомобили, на Айфоны 16 введите налог 100%. Это можно сделать? Можно. Верховная Рада – пожалуйста, таможенные платежи – это работает, наши вон МСЭК впервые за 30 лет МСЭК взяли за жопу. Могут? Могут. Отмажется – разумеется. Занесут – не без этого, но это возможно. Возможно это сделать. Денег нет? Так вот, нашли – Служба Божья или ГБР, все есть деньги, нормально, можно воевать. 6 "лямов" в матрасе, можно повоевать на эти деньги...
– Горькая правда, горькая правда от тебя. Я хотела закончить интервью чем-нибудь положительным, но чувствую, что не хочу. Поэтому просто поблагодарю за правду, я думаю, она понравится людям и точно не понравится политикам.
– Нам же плевать.